1. На поприще военном и государственном

Жизнь не стояла на месте: перекраивались границы, перемещались служилые люди. Волею судеб Мирские то оказывались в двуедином польско-литовском государстве, то становились российскими подданными, то действовали во благо Польской Короны. Владетели обширных поместий в воеводствах Брацлавском и Смоленском, они и сами ценились дорого. За счёт казны Речь Посполита выкупила из турецкого плена отважного воина Григория Мирского, мечника великого. В исторических источниках 17-18 вв. среди представителей фамилии значатся маршалок и подкоморий, стражник великий и писарь великий*. Мирские были приписаны к польскому знамени “Бялыня” – по имени местечка, где в 1332 г. произошло столкновение с пруссами. На щите герба в подкове расположен золотой крест, а над ним – стрела, устремленная вверх. Именно стрела с горючими веществами, брошенная в неприятельский лагерь, обеспечила полякам победу. Противоречивы толки о происхождении рода Мирских. Одни считали, что они вышли из нетитулованного литовского боярства. Другие утверждали, что их предком был Гедимин, “король литовцев и русских”. Но сами Мирские из поколения в поколение передавали имя истинного родоначальника. Им был князь туровский, киевский и новгородский Святополк II, внук Ярослава Мудрого.
В начале 19 в., утверждаясь в Российской империи, Мирские ходатайствуют о дополнении к фамилии. Так в 1815 г. появляются “русские” Святополк-Мирские.
Для Фомы-Богуслава-Ивана Святополк-Мирского, бывшего крупного государственного деятеля, депутата Польского сейма, подтвердить в России княжеское достоинство оказалось невозможным. Только в 1861 г., благодаря военным заслугам его сына, Дмитрия Ивановича, последовал Высочайший указ: “Снисходя на представленную нам военным министром всеподданнейшую просьбу свиты нашей генерал-майора Дмитрия Ивановича Святополк-Мирского, всемилостивейше дозволяем ему, Дмитрию, брату его, нашему флигель-адъютанту подполковнику Николаю и отцу их Фоме-Богуславу-Ивану Святополк-Мирским с их потомством именоваться в России князьями, без предъявления документов на сей титул, утраченных во время польской войны 1831 года”.
Род Святополк-Мирских стал 22-м в истории России, кому пожаловано княжение. Высочайше утвержден и княжеский герб, запечатлевший принадлежность Святополк-Мирских (Рюриковичей по происхождению) к “матери городов русских” и столице Русского государства. На четырёхчастном щите по диагонали повторяются гербы Киева (Михаил Архангел) и Москвы (Георгий Победоносец). Всадник, поражающий дракона, водружен и на нашлемник.
Род Святополк-Мирских внесен в VI и V части родословных книг Виленской, Минской и Харьковской губерний. Продолжатели рода чрезвычайно отличились на поприще военном и государственном.
Дмитрий Иванович Святополк-Мирский родился 13 октября 1824 г., детство провел за границей с отцом, членом акционерного общества “Христианская компания по колонизации и цивилизации Африки”. В 15-летнем возрасте юноша самовольно отправился в Россию. В ту пору он с трудом изъяснялся по-русски. Святополк-Мирский начал службу на Кавказе – рядовым в егерском полку, отличившись – получил звание прапорщика. В годы Крымской войны он уже адъютант Главнокомандующего отдельным Кавказским корпусом. Будучи командиром полка, тяжело ранен в сражении при Чёрной речке. Возвратившись на Кавказ, Дмитрий Святополк-Мирский участвовал в осаде Гуниба и пленении Шамиля. После покорения Восточного Кавказа он назначен начальником Терской области, затем Кутаисским генерал-губернатором, а со временем – помощником Наместника Кавказа. В 1877-1878 гг. князь состоял при Главнокомандующем Кавказской армией. За храбрость при взятии турецкой крепости Карс награжден орденом Св. Георгия II степени. Были у князя и другие награды: турецкий орден Меджадие I степени, прусский pour le Merite, Черногорская медаль, французский Почетного легиона большой крест, а также портрет шаха Персидского, украшенный бриллиантами. В 1894 г. ему будет пожалован орден Св. Андрея Первозванного. Около двадцати лет генерал-адъютант, генерал от инфантерии Д.И. Святополк-Мирский состоял членом Государственного совета. В 1881-1882 гг. исполнял обязанности Командующего войсками Харьковского Военного Округа и Временного Харьковского генерал-губернатора.
Николай Иванович, младший брат князя, воспитывался в Пажеском корпусе, службу начал при Воронцове на Кавказе. Во время русско-турецкой войны командовал пехотной дивизией, а впоследствии состоял войсковым наказным атаманом Войска Донского. В последний год жизни (1898) генерал-адъютант, генерал от кавалерии Н.И. Святополк-Мирский был введен в состав высшего законосовещательного органа России.
Петр Дмитриевич, сын генерал-адъютанта, родился 18 августа 1857 г. Образование получил в Пажеском корпусе, откуда выпущен в лейб-гвардии гусарский Его Величества полк. Как и старшие Святополк-Мирские, князь в составе Кавказской армии участвовал в русско-турецкой войне, отличился при взятии Карса. Награжден орденом Св. Анны 4 степени с надписью “За храбрость”, орденом Св. Анны 3 степени с мечами и бантом и орденом Св. Владимира 3 степени. Был флигель-адъютантом Александра II. После окончания Николаевской академии Генштаба занимал штабные должности, командовал гренадерской дивизией. В конце 80-х вышел в отставку, жил в своем имении в Гиёвке. В 1894-1895гг. его избрали своим предводителем дворяне Харьковского уезда. В конце 90-х Пётр Святополк-Мирский возглавляет Пензенскую, затем Екатеринославскую губернию, в
1900-1902 гг. исполняет обязанности товарища министра внутренних дел. В 1902 г. его назначают генерал-губернатором Виленским, Ковенским и Гродненским. В августе 1904г. П.Д. Святополк-Мирский вступает в должность министра внутренних дел.
Назначение Святополк-Мирского с воодушевлением встречено либералами. Его министерство, контрастировавшее с мрачным фоном предшествующих лет, называли “министерством приятных улыбок”. В обществе заговорили о наступлении “эпохи доверия”, о “весне русской жизни”. Прекратились грубые репрессии. Святополк-Мирский вернул из ссылки опальных земских деятелей, ослабил цензуру. Им были подготовлены проекты реформ, которые дали бы России возможность “правильно развиваться”. Реформы предусматривали, в частности, создание выборного законодательного органа, переход от общинного землевладения к индивидуальному. Министр сумел уговорить императора дать санкцию на проведение первого в России земского съезда. В докладе к императору Святополк Окаянный (так в правящих кругах называли Петра Дмитриевича) писал о необходимости “пойти навстречу пожеланиям умеренной части оппозиции и сделать уступки, которые совместимы с основами существующего строя”. Но у Николая II были свои советчики. Из проектов вычеркивалось самое существенное. Подготовленные министром указы император отвергал, а если указ всё же был опубликован, то в выхолощенном виде.
С начала января 1905 г. глава правительства фактически не имел никакой власти. Кровавое воскресеье, как и события предшествующих дней, произошло помимо его воли. 18 января П.Д. Святополк-Мирский (кстати, об отставке он просил еще в ноябре) уволен от должности “с оставлением в звании генерал-адъютанта”.

2. На Святополье и в Харькове

Почти полстолетия Святополк-Мирские были связаны с харьковской землёй. Возможно ли воссоздать их жизнь? Как соединить крохи информации с обрывками современных воспоминаний? В источниках много неточностей. Трудно отделить правду от вымысла в рассказах стариков. Перепутаны имена и деяния старшего и младшего князей. Время утекло – утрачено живое ощущение старины… Но вдруг в альбоме краеведа А.Сараны наталкиваешься на подпись старшего князя, Дмитрия Ивановича (копия, но всё же…) Вдруг В.Черноморец, песочинский исследователь рода Рыжовых, приносит фотографии сестер-княжон – с портретов, когда-то украшавших галерею дворца в Гиёвке… И отмечаешь сходство одной княжны с отцом – опальным министром. И не дает покоя вопрос: почему так напряжённо лицо ее сестры?.. А вот и подлинные документы: протоколы, отчёты, циркуляры… 14 ноября 1922 г., идёт заседание Гиёвского сельсовета. Формальные записи неожиданно оживляет местный пейзаж – “Гайок в овраге на б/ывшем/ Святополье”. Выходит, владения княжеские назывались Святопольем? Интересно, кому принадлежит авторство такого поэтичного – всеобъемлющего – слова? Местным жителям, привычно написавшим его в протоколе? Кому-нибудь из приезжавших гостей? Одному из князей?

“Глупо быть недобрым”

В конце 17 в. поселение в Гиёвке относилось к владениям харьковского полковника Григория Донца. В документе 1785 г. гиёвским помещиком, имевшим 163 двора с подданными черкасами, значится Щербинин. В начале 19 в. поместье принадлежало майору Ионе Познанскому. По его духовному завещанию в 1821 г. в право наследования вступил надворный советник Василий Маслович. Спустя полстолетия Высочайшим Указом утверждены границы владений его сына, губернского секретаря Николая Васильевича Масловича. Согласно установленным правилам, обозначили “починный пункт”, установили межевые столбы и ямы, в которые вложили уголья и по пяти камней. Над “заровненными с землей” ямами насыпали курганы. На одиннадцати листах Межевой книги инженер Лазарев подробно описал все участки владения, с указанием занимаемых ими площадей. На плане обозначены усадебное место, леса, пашни, сенокосы, кустарники, просёлки, железная дорога, безымянный поток и болото. “Господа владельцы по посланным к ним повесткам ни сами не явились, ни поверенных от себя не выслали”, поэтому при межевании присутствовали “понятые сторонние люди”. А поскольку они были неграмотны, “рукоприкладство” совершил дьякон Тарасий Аксененко. Было это 4 ноября 1871 г. К концу года усадьбу, вместе с 727 дес.568 кв. саж. земли, винокуренным заводом и паровой мельницей, купил Д.И. Святополк-Мирский. Позже к поместью присоединятся земли, приобретенные у местных землевладельцев. Через 10 лет завод будет вырабатывать в год 1800000 вёдер спирта, а мельница – 30000 пудов муки.
В 70-е гг. Дмитрий Иванович занимал значительные административно-военные посты на Кавказе, и покупкой имения мог заниматься доверенный человек. Хотя не исключено, что после капитуляции Гуниба прославленному генералу был предоставлен отпуск. Военная жизнь требовала передышек, впереди ожидала отставка. Прочными и удобными условиями жизни необходимо было обеспечить большую семью. Фрейлина Софья Яковлевна и дочери могли бы летом жить в деревне. Приезжал бы на каникулы сын Пётр, воспитанник Пажеского корпуса. Навещала бы петербургская и московская родня. Младший брат Дмитрия Ивановича купил усадьбу поблизости, в Люботине. Архитекторам и садовникам удалось лучшим образом использовать сложный рельеф местности. Старая дубрава, раскинувшаяся на склонах, стала парком. В чаще неожиданно открывались просторные поляны, где ухоженные кустарники сочетались с одиночными деревцами. Начало поныне существующим живописным прудам положил владелец усадьбы. Рассказывают, что князь нередко гарцевал на норовистом скакуне, пугая и восхищая местных жителей. Правда, имя его ныне подзабыто. Подскажем: атаман Войска Донского Николай Иванович Святополк-Мирский. (А может, искусным наездником был его младший сын, Семён Николаевич? Он – в отличие от отца – долго служил в Харькове.) Одним из ближайших соседей Дмитрия Ивановича оказался поселившийся в Старом Мерчике Евгений Михайлович Духовский – не только хороший хозяин и удачливый предприниматель, но и меценат. Инженер-путеец по образованию, он участвовал в строительстве Южной дороги. Железнодорожное сообщение сделало Харьков более доступным. Самые глухие уголки провинции высветились именами многих сиятельных и старательных обитателей обеих столиц. Гиёвке выпало стать Святопольем.
Удивительной красоте здешних мест соответствовал утонченный вкус создателей усадьбы. На основе деревянного дома, построенного в 1820-х гг.,
В. Маслович через два десятилетия возвел дворец. Белоснежное каменное здание протянулось с востока на запад более чем на 80 м. Два двухэтажных корпуса соединены одноэтажной галереей, имеющей подчеркнуто повышенную и выступающую среднюю часть. В декоре нет излишеств: под окнами – прямоугольные нишки, по фасаду тянутся пояски. Окна во дворце разнятся – лучковые на первом этаже, стрельчатые на втором, в галерее они имеют полуциркульное завершение, очень велики и пропускают много света. Удивительную игру светотени создают выступы в двухэтажных корпусах и в центре галереи.
Контора усадьбы размещалась в старинной каменной ротонде, увенчанной полусферическим деревянным куполом. Колонны на фасаде и пилястры в интерьере выполнены в тосканском стиле. Стволы колонн, чуть пониже капители, обвивает рельефный поясок – астрагал… (“Маленьким прекрасным домиком” назовет ротонду дореволюционный исследователь старинных усадеб Г.К. Лукомский.)
Осуществились ли надежды Дмитрия Ивановича на долгую, спокойную жизнь в деревне? Есть сведения, что в 1877 г. он избран председателем Харьковского общества сельского хозяйства. Но генерал в то время штурмовал Карс! Разве могли его выбрать заочно? Или перед сражением он заезжал в имение, где, возможно, находились жена и дочери? Корреспонденция И.Чурилина в “Харьковских губернских ведомостях” позволяет уточнить время первого длительного пребывания князя в Гиёвке – весна или лето 1880 г. Со следующего года начнется отсчет харьковских дней жизни Святополк-Мирского.
В конце 80-х гг. в ответ на растущее революционное движение в России были учреждены временные генерал-губернаторства. Главными очагами крамолы считались Петербург, Одесса и Харьков, – туда были направлены генералы, отличившиеся в русско-турецкой войне. Их власть распространялась и на соседние губернии. В Харьков сначала был послан граф М.Т. Лорис-Меликов, менее чем через год его сменил князь А.М. Дондуков-Корсаков. 13 января 1881 г. Временным харьковским генерал-губернатором и Командующим войсками Харьковского военного округа назначен Д.И. Святополк-Мирский. (Через год в “Харьковском Календаре” он будет значиться, как Святополк-Мирский I, – для различения с братом, прославленным генералом Н.И. Святополк-Мирским.)
21 февраля новый генерал-губернатор подъезжал к Харькову. Курьерский поезд сделал остановку на границе губернии – на станции Казачья Лопань. Генерала встретил уездный исправник, хлеб-соль поднесли удянские крестьяне. В Харьков поезд пришел точно по расписанию, в 12 час. 12 мин. Вокзал был полон встречающих. Приветствия, поклоны, рукопожатия, хлеб-соль из рук городского головы – и экипажи потянулись по Екатеринославской к Университетской горке. В Кафедральном соборе Преосвященнейший Иустин совершил краткое молитвословие и провозгласил многолетие Государю Императору и всему царствующему Дому. Его сиятельство князь Святополк-Мирский помолился чудотворной иконе Клинской Божьей Матери, приложился к иконе и вместе с губернатором П.А. Грессером направился в свою резиденцию.
Дом Командующего войсками и канцелярия генерал-губернатора находились на Садово-Куликовской, по-видимому – в ее начале. Здесь, на нечетной стороне улицы, разместились Главное инженерное управление и Министерство внутренних дел, а также Благотворительное общество и Александровский приют. Четную сторону и ответвление от нее к югу занимали обширные усадьбы. Улица была обсажена пирамидальными тополями. Весною здешняя местность будет утопать в садах. Весною, может быть, князю удастся побывать в Гиёвке. А пока – знакомства, вхождение в дела, подготовка распоряжений. При Святополк-Мирском надежные адъютанты, боевые офицеры – майор Сергей Салтыков и капитан Михаил Бибиков. Несколько офицеров в высоких званиях состояли для особых поручений. Предстояли многочисленные поездки. В подчинении генерал-губернатора воинский контингент шести губерний, все местные органы управления, почта, учебные заведения. Целью назначения генерал-губернаторов была борьба с революцией. Но полагают, что Святополк-Мирский привез из Петербурга программу либерального направления. Удастся ли новому властному лицу умиротворить общество и укрепить его связь с правительством на основах взаимного доверия?
Почти неделю генерал-губернатору представлялись местные сановники и чиновники. А через неделю произошла катастрофа. 1 марта был убит Александр II. Император погиб именно в тот день, когда решился дать ход проекту М.Т. Лорис-Меликова о конституционном правлении. Политика переменилась – последовали контрреформы, были отставлены либеральные министры. Правительственный закон от 14 августа объявил Харьковскую губернию, в числе других, на положении усиленной охраны. Должностное лицо обязано выполнять приказы, следующие из Петербурга. Письма из Министерства внутренних дел, распоряжения Святого Синода – и из канцелярии генерал-губернатора выходят соответствующие “обязательные постановления” для жителей Харькова и губернии. Растет число недовольных. Святополк-Мирский получает письмо с предостережением: если он не оставит в покое революционных фанатиков, его может ожидать участь губернатора Д.Н.Кропоткина, убитого в 1879 г. Особенно возмутило харьковцев “Обязательное постановление” от 26 сентября. Действительно, в нём предусматривалась борьба с крамолой. Это, прежде всего, “недопущение в среду рабочих распространителей вредных политических учений и всякого рода волнующих общественное спокойствие слухов”. Это предписание швейцарам и дворникам “давать знать полиции о всех чрезвычайных происшествиях, случившихся в заведываемых ими домах и дворах, а также о подозрительных сходках и складах”*. В основном же, генерал-губернатор подтвердил старые распоряжения М.Т. Лорис-Меликова: аккуратно вести домовые книги, содержать ночных сторожей, иметь на извозчичьих экипажах фонари летом и бубенцы зимой. Речь шла об обычном поддержании порядка.
На деле свои неограниченные полномочия генерал-губернатор применил лишь однажды. Сделал он это без указаний из Петербурга, исходя из своего понимания. В то время обострился один из самых больных вопросов русской жизни – еврейский. Во многих городах и местечках южной и западной России начались беспорядки – массовые избиения евреев, погромы их жилищ. К позорным явлениям полиция относилась с поразительным равнодушием. Предполагалось, что подобное может произойти в Харькове. Святополк-Мирский объявил, что за участие в такого рода беспорядках он будет предавать военному суду. Погромов в Харькове не было. Выходит, ошибся один из неизвестных “доброжелателей” князя, который охарактеризовал его как “неразумного и недальновидного администратора”.
Обязанности генерал-губернатора Святополк-Мирский исполнял немногим более года. В рапорте об отставке на имя тогдашнего министра внутренних дел графа Н.П. Игнатьева он сослался на ухудшение здоровья. Но в марте 1884 г. князь напишет Л.Н. Толстому: “Вот скоро два года, что я отказался от должностной государственной службы, не столько ради моих убеждений, сколько по знанию их шаткости. Нельзя двигаться, а тем более направлять других, не зная, куда и зачем. Вот почему я остановился и зажил в деревне”.
Отойти от политической круговерти – одно, попытаться осмыслить происходившее – другое. Закончились беседы с губернатором П.А. Грессером, тоже “кавказцем”, – он назначен петербургским градоначальником. Дмитрий Иванович начинает тетрадь – “Заметки и мысли”. Вне обязанностей, со стороны, лучше видится кавказская эпопея России. Он помнит, как подавил восставших абхазцев, – насколько это было правильно? Размышляя о другой болевой точке, князь однозначно разрешает национальный вопрос: “Я глубоко убежден, что в недалеком будущем Польша будет отделена от России. Никакая человеческая сила не может помешать этому отделению”. Свое участие в Крымской войне генерал запечатлел в “Воспоминаниях о сражении при Черной речке 4 августа 1855 г.” Позже книга будет издана в Пензе стараниями тамошнего губернатора Петра Дмитриевича Святополк-Мирского, младшего князя.
Слава Богу, теперь не надо сочинять “обязательных постановлений”. Но как трудно, оказывается, выразить словами движение мысли. Князю есть что сказать, но когда он пишет – получается неточно, витиевато. Иногда Дмитрий Иванович думает стихами, но вправду ли это стихи – он не знает. Князь пытается разобраться в себе. Ему кажется, что судьба всегда была к нему благосклоннее, чем он того заслуживал. Один из разделов “Заметок” он озаглавливает: “Что для меня трудно”. И – констатирует: “заниматься чем-нибудь с постоянством, настойчивостью и прилежанием, любить жертвовать своими удовольствиями, пожертвовать собою”. Заглавие на другой странице: “Что для меня невозможно”. Невозможным оказывается – “стремиться всей душой постоянно к какой-нибудь цели”.
Близко знавшие князя люди не оставили воспоминаний. Только в обветшавших “Харьковских губернских ведомостях” сохранилась статья Валериана Ширкова – признание в любви к человеку “с чарующим умом”. Сам Дмитрий Иванович ставит себя невысоко. “Обстоятельства моего детства и юности были таковы, – пишет он, – что меня можно уподобить растению несколько раз пересаженному в различные почвы и климаты. С каждой пересадкой отрезывались корни, растение осталось живым и выросло видным, но не дает цвета и плодов…” Не чувствует Дмитрий Иванович в себе прочности. Всегда в нем что-то ропщет, всё он сомневается, ищет оправдания там, где должно негодовать. Нелепо как-то выходит – смятенный генерал.
Кто-то из знакомых привозит в Гиёвку запрещенные сочинения
Л.Н. Толстого. В газетах появляется сообщение об отказе писателя из-за религиозных убеждений участвовать в суде присяжных. К Толстому князя повлекло то, чего ему самому недоставало, – ясность веры, следование учению Христа. Дмитрий Иванович отправляет в Ясную Поляну искреннее, полное сомнений, письмо. Для Толстого имя Святополк-Мирского не ново. Они познакомились в Крымскую кампанию, много спорили, и на молодого писателя князь произвел впечатление человека “умного, простого… и, должно быть, доброго”. Позже у Толстого вызвала неприятие административная деятельность генерала на Кавказе. И вдруг – такая неожиданность. В дневнике Льва Николаевича появляется запись: “Письмо от Мирского и стихи. Поразительно. Он христианин. Стихи прекрасны по содержанию и 13-летнего мальчика по форме…” (5 апреля 1884 г.). Чувствуя в Дмитрии Ивановиче близкого человека, Толстой тотчас пишет ответ. Князь опасается, что произвел на Льва Николаевича впечатление более выгодное, чем он – со своими сомнениями – заслуживает. В следующем письме он признается, что веры в нем нет “даже в зародыше”, что только разумом он сознает справедливость взглядов Толстого. “Неужели вера может быть только жаждою, а не ее утолением?” – спрашивает князь. В дневнике писателя – новая запись: “Вчера второе письмо Мирского – хуже”. Он огорчен, отвечает князю не сразу, пытается его разубедить: “Не могу верить Вашему неверию”. Толстой хочет познакомить Святополк-Мирского со своими неизданными произведениями. Еще надеясь на единомыслие, он приглашает Дмитрия Иваовича. к себе, подробно объясняет дорогу: “Если Вы телеграфируете в Козлову Засеку, то я вышлю за Вами за 3 версты”
Продолжения не было. В конце того же года Святополк-Мирский заезжал к Толстому в Хамовники, но не застал его. Известно, что писатель сожалел об этом.
Дмитрий Иванович живет в деревне. Весною он чувствует себя счастливым: ” ‹…› мои мысли и чувства сливаются гармонически в одну любовь к природе и, наслаждаясь созерцанием ее жизни, не спрашиваю, откуда и зачем”.
В Гиёвку приезжают милые его сердцу спорщики, чаще других – Валериан Ширков. Интересный он человек, Валериан. Князь знал его еще студентом. Вот кто оказался не созерцателем – деятелем. От земства он ведает училищами, избирался почетным мировым судьей в Волчанске, теперь в Валковском уезде предводительствует дворянами. Солидный человек, уже с сединой, а кажется – вбегает всё тот же восторженный, ершистый мальчишка. Спорит, вспыхивает – и вдруг замолкает, глядит во все глаза, как будто из уст князя исходит бог весть что необычайное. А ведь Дмитрий Иванович говорит о самых простых вещах, например – о соотношении ума, образованности и порядочности. Природный ум есть только дар, в нем самом еще нет заслуги. Образование, взятое в отдельности, нивелирует людей, принижает относительную высоту самого сильного ума, а глупых людей приближает к умным. Только одна внутренняя порядочность сохраняет незаурядному уму его особую высоту, постоянно направляет его, дает возможность постигнуть смысл. Свои рассуждения князь оканчивает, смеясь: “Самая великая заслуга порядочности состоит в том, что если только есть порядочность в глупом человеке, она не пустит его рассуждать и соваться куда не следует”. Валериан, возмутившись действиями какого-то значительного лица, ждет поддержки безукоризненно честного князя. А Дмитрий Иванович спокойно отвечает: “Он достаточно молод, чтобы ошибаться и успеть исправить свои ошибки. Лишь бы только была у него порядочность, чтобы не заноситься в самоуверенности, не заупрямиться в своей непогрешимости, понять ошибку и вовремя отказаться от прежних убеждений. Вся сила и весь смысл государственного ума в этом. Государственного ума иного склада не бывало и не будет”. Ширкову кажется, что князь наперед знает, чем закончится каждый спор. Но князь так восприимчив к чужому мнению, что, выслушав, как бы неожиданно уступает. И, удивительно, в дальнейшем он часто вспоминает о своих уступках – и по-детски им радуется. И ничего-то для себя Дмитрий Иванович не ищет, знает лишь обязательства по отношению к другим. Как хорошо и удобно жить с таким человеком! Кто-то сказал, думал Ширков, что доброта есть качество отрицательное или пассивное. Разве это верно? Вот взять князя Дмитрия Ивановича. Добротою он умеет привлекать к себе людей. Все его мысли, перерабатываясь, становятся добрыми. Валериан повторяет слова Святополк-Мирского: “Глупо быть недобрым”. Ширкова поражало, как много знал человек, не прошедший высшего образовательного курса. Его природный ум оказался подготовленным для разрешения самых сложных задач государственной жизни.
Время от времени в Гиёвку приходят приглашения на заседания Государственного совета. Святополк-Мирский знает, что его со товарищи называют “дремлющими старцами”. Не требуется усилий, чтобы подписаться под сметами и сверхсметами, уставами и списками штатов. Не совет из 60-ти высших сановников, а воля императора определяет, какие законопроекты должны быть рассмотрены. Но в Петербурге князь повидается с давними знакомыми. Он погостит у замужних дочерей, Ольги Барятинской и Нины Ден. Внуки, маленькие Дены, уже мечтают о Морском корпусе. Возвращение домой также сулило большую радость: недавно сын Пётр сообщил, что его командируют в Харьков.
В деревне дел хватает. Договорившись, объединились местные хозяева. Сельскохозяйственное общество организовало несколько экспедиций, обследовавших земледелие и животноводство в Харьковском уезде. Бросалась в глаза беспомощность крестьянского населения. Чтобы исправить положение, заложили первые опытные поля, создали бактериологическую лабораторию, провели конкурс сенокосильных машин. Первыми достижениями порадовали гиёвские шелководы. Сообща, всей губернией, подготавливали Первую Всероссийскую сельскохозяйственную выставку, – она прошла в Харькове и хотя бы на время преобразила пустырь за Университетским садом. Члены Общества подумывают о создании в Харькове высшего агрономического учебного заведения. Дмитрию Ивановичу близки сельские проблемы, и не случайно он возглавляет уездное сельскохозяйственное общество. Себя князь не считает ни специалистом, ни хорошим организатором, но какое удовольствие общаться с истинными знатоками! Иногда в Гиёвку приезжают гости издалека. Князь понимает, что к нему заглянули по пути, после посещения конного завода Е. Духовского, который вне конкуренции. Но и конюшня Святополк-Мирского в полном порядке – есть чем полюбоваться и чему поучиться.
Много жизней уносила холера. Участь заболевших, конечно, старались облегчить и раньше, но тогда больше приглядывались к небесным знамениям. Еще недавно уездный врач докладывал властям, что “появлению холеры в Харьковском уезде предшествовал метеор, а прекращению оной северное сияние”. Теперь все знали, что страшная болезнь идёт из-за Каспия, и есть время подготовиться. На средства Дмитрия Ивановича был нанят постоянный фельдшер, оборудованы бесплатные больница и аптека. Крестьяне внимательно отнеслись к разъяснениям и предостережениям. Эпидемия, к счастью, Гиёвку обошла.
В уезде возникают многочисленные комитеты, пекущиеся о нуждах крестьян, в том числе о нуждах духовных. Святополк-Мирский не остается в стороне. Так, в 1883 г. предпринят сбор средств на пособие бедным приходам Харьковской епархии. Князь изъявил готовность в течение пяти лет делать значительные пожертвования.
В 1888 г. уездная земская управа направила князю благодарственное письмо, отметив его “полезную и благотворную деятельность на ниве народного образования”. По-видимому, Дмитрий Иванович безвозмездно делал вклады в развитие школ. Дарение состоятельного человека шло от сердца, а процедура передачи вклада проходила прозрачно, в правовом поле. Жертвователь подавал в земскую управу заявление. Указывались сумма пожертвования, банк, в котором должен находиться капитал, а также порядок в употреблении %. Оговаривалось, на что конкретно должны быть направлены деньги, – на открытие школы, на ее содержание или ремонт. Управа передавала заявление на рассмотрение земскому собранию, которое ходатайствовало перед правительством о принятии приношения. Окончательное решение было за Министерством народного просвещения и Министерством внутренних дел.
Святополк-Мирский часто выезжает в Харьков. Экипаж везет князя по знакомым улицам. Сначала – на Конторскую, где в доме Деева размещается канцелярия губернского попечительства детских приютов. Затем – на Садово-Куликовскую: нынче праздник в Александровском приюте. Когда-то штабс-ротмистр П.Ф. Матушинский пожертвовал для нищенствующих мальчиков два дома на Кузнечной. Теперь дети живут в обширном трехэтажном здании на землях Благотворительного общества. Приют дает питомцам начальное образование, сообщает им ремесленные знания. Оборудовано несколько мастерских – сапожная, переплётная, токарная, портняжная. Из заработанных воспитанниками денег образовывается капитал, так что в самостоятельную жизнь они выходят с внушительными пособиями… Всё-таки хорошо, что пожизненными почетными членами всевозможных обществ избирают титулованных состоятельных особ. Князю в радость сделать очередное крупное пожертвование.
В 1880 г. харьковчане организовали Общество покровительства животным. Защитники животных объединялись во многих странах. В России Общество курировал Его Императорское Высочество князь Николай Николаевич Старший. С полосы “Харьковских губернских ведомостей” члены харьковского правления обратились к читателям: “Не увеличивайте суммы ваших собственных терзаний зрелищем истязания подчиненных вам безответных тварей, не будьте с ними жестоки и записуйтесь членами в то общество, которое стремится и этим тварям предоставить хотя малую долю защиты и покровительства”. Появились оппоненты, считавшие, что покровительствовать в России “бессловесным тварям” – излишняя роскошь, ибо в покровительстве нуждаются наши люди. Но в большинстве своем харьковцы благосклонно отнеслись к доброму начинанию. Купчиха Звигинцева предоставила для собраний свой дом на Рождественской. Поддержку оказали весьма имущие граждане: архиепископ Иустин, князь и княгиня Дондуковы-Корсаковы, губернатор П.А. Грессер, предприниматель А.К.Алчевский. На первоначальное устройство приютов для потерявшихся домашних животных и “более благообразную организацию ловли бродячих собак” внес средства Д.И. Святополк-Мирский (200 рублей составили почти половину суммы, которую ассигновала Городская дума). Были открыты лечебницы для лошадей и скота, оборудована образцовая кузница. Ученые ветеринары выступали с просветительскими лекциями. Ветеринарные врачи контролировали условия содержания животных. К новым правилам приспосабливались любители охоты. Удалось добиться введения штрафов за жестокое обращение с братьями меньшими. Для пополнения средств Общество устраивало маскарады и концерты с танцевальными вечерами в саду “Тиволи”, представления в цирке Грикке. Пройдет время, и от когда-то многочисленного деятельного Общества останется горстка подвижников. Не прозвучит в тишине взволнованный голос профессора Ветеринарного института П.А. Гордеева: “Высокогуманное собрание!..” К какому-нибудь коллекционеру попадет значок: золотая звезда на лазоревом поле – эмблема Всемирного союза Общества покровительства животным.
Экипаж Дмитрия Ивановича часто останавливался на Рыбной, у дома Волжско- Камского Коммерческого банка. Здесь находилось Харьковское Отделение Русского Музыкального Общества. В 1881 г. общественность отметила 10-летний юбилей деятельности Отделения. Под благодарственным письмом И.И. Слатину подписались более полутораста “сочувствующих”. Столбики имен под текстом, столбики имен слева, справа… Выдающегося музыканта приветствуют преподаватели музыкальных классов, сановники, судьи, священники, купцы… Много знакомых, очень “харьковских” имен. Естественно, главный представитель губернской власти подписался первым: Генерал-адъютант князь Святополк-Мирский. Должность и титул сделали подпись длиннее других. Чёткий, ровный почерк собранного человека, лишь последняя буква с росчерком-завитком съезжает вниз. Над фамилией лёгкий, чуть размазанный штришок – то ли рука дрогнула, то ли скользнула по бумаге сорвавшаяся с пера капелька.
Должность генерал-губернатора обязывала ко многим почетным званиям. Но Председателем Дирекции Святополк-Мирский был избран (и оставался им до конца 80-х) уже после ухода с должности. Известно, что князь весьма способствовал открытию музыкального училища. В отчете Общества за 1885-1886 гг. зафиксирован факт сделанного им пожертвования. Но только ли материальную поддержку оказал Дмитрий Иванович? Наверное, человек с именем широко использовал свои связи, в том числе и петербургские, и был достаточно убедителен при встречах с нужными людьми. Именно в этот период расширилась концертная деятельность Общества. Постоянных членов, на взносы которых устраивались вечера, было не так уж много. Смета предусматривала 1 тыс. рублей в год, а реально на проведение вечеров требовалось 5-6 тыс. рублей. Материальные трудности разрешала Дирекция. Члены-директоры давали беспроцентные ссуды, вели переговоры с Министерством внутренних дел, откуда поступали пособия.
Концерты проходили в зале Дворянского собрания и в Оперном театре, а позже в собственном доме музыкального училища – на Екатеринославской, 30. В Харькове уже сложился оркестр из собственных музыкантов-преподавателей училища и любителей музыки. В лучшие для Общества времена ежегодно проводилось 5 симфонических и 3 камерных концерта. Наверняка Дмитрий Иванович бывал на них. В 1881 г. генерал-губернатор, конечно, был приглашен на концерт с участием певицы Е.П. Кадминой, пианиста Р.В. Геники и усиленного оперного оркестра под управлением И.И. Слатина. В тот вечер звучали произведения Мендельсона, Листа, Шопена, Глинки, Чайковского, Давыдова. Князь мог быть на концерте, посвященном 200-летию Баха, о творчестве которого любители музыки знали в основном по рассказам. 14 марта 1893 г. Святополк-Мирский, если только не помешали какие-либо серьезные обстоятельства, должен был посетить симфоническое собрание, где звучала музыка П.И. Чайковского и управлял оркестром сам автор. Преподаватели училища нередко устраивали маленькие концерты в ателье фотохудожника А. Федецкого. Среди слушателей мог быть и Дмитрий Иванович. Не исключено, что он запросто приезжал к И.И. Слатину – на Екатеринославскую, где музыкант жил сначала, а затем в его собственный дом на Немецкой.
Фотолетопись музыкальной жизни Харькова оказалась неполной. А снимки, несомненно, должны были запечатлеть Д.И. Святополк-Мирского. Подтянутый, с очень серьезным лицом, князь не выделялся бы среди остальных военным платьем и многими наградами.
Карета везет Дмитрия Ивановича по Екатеринославской. Где-то здесь в дорогой квартире живет плененный во время русско-турецкой войны Осман-паша, комендант Плевны. Князь вспоминает другого пашу, с которым пришлось хорошо помучиться. До сих пор восхваляют непреклонного генерала. Удалось-таки Святополк-Мирскому сломить хитроумного Дервиш-пашу: Батум стал русским городом.
Идет дождь. Исчезнут ли когда-нибудь переходы на дорогах? Мало внимания обращают власти на нивелировку улиц, в низком месте заливается даже замощенная Сумская. Но город уже обзавелся тротуарами – деревянными на окраинах, а в центре – каменными, из бергенгеймовских плиток. Мостовые бы получше, освещения бы побольше. Привести бы в хорошее состояние речки, посадить бы густолиственные деревья. Очень украсили город пирамидальные тополя. А как хорош будет Городской парк, посаженный студентами и профессорами!
Улицы Харькова оживлённы. Особенно много учащейся молодежи. Говорят, нигде в России население так быстро не растет, как в Харькове (за четверть века число харьковцев утроилось, и даже более того).
В городе много дел. Ждут кавказские сослуживцы. Приглашает Михаил Мартынович Алексеенко, ректор университета. Князю непременно надо побывать в обсерватории, устроенной в Университетском саду. Зовут в зоологический музей, где собрана коллекция диковинных раковин. В геологическом кабинете Дмитрий Иванович будет рассматривать образцы горных пород и окаменелостей. А в воскресенье он выберется в музей изящных искусств. Чуткий слух князя улавливал особенности выговора некоторых профессоров, который выдавал их малорусское происхождение. Святополк-Мирский помнит времена, когда его родным языком был французский. Не для России воспитывал его отец, не ожидал он, что сын сбежит из Парижа. Дмитрий Иванович считает себя русским человеком, хотя несколько столетий Мирские жили в Польше. И Петр, младший князь, – настоящий русский человек. (А ведь мать его происходит из грузинского рода Орбелиани.) Старшие внуки продолжают фамилию прадеда, фон Дена, да какие же они немцы… Если заглянуть вглубь рода – заблудишься в дебрях великокняжеских и половецких имен. Может быть, внуки возьмутся разобраться…
В конце 1898 г. Дмитрий Иванович потерял дочь, Ольгу Барятинскую. Сам ли князь надумал, или врачи рекомендовали, вскоре он отправился в Ниццу. 18 января екатеринославский губернатор Петр Дмитриевич Святополк-Мирский получил телеграмму о скоропостижной смерти отца. Он немедленно выехал во Францию.
6 февраля в 10 часов утра в Николаевской церкви местным причтом совершена литургия. С князем прощались прибывшие из Харькова корпусный командир В.Ф. Винберг, начальник губернии Г.А. Тобизен, губернский предводитель дворянства В.А. Капнист, прокурор В.В. Давыдов, член городской управы Н.А. Северин, ректор университета, доктор финансового права
М.М. Алексеенко… Из Полтавы приехал губернатор А.К. Бельгард с семьей. Возложены последние венки, от 10-го армейского корпуса – серебряный, перевитый Георгиевскими лентами. Представители крестьянского общества, возложив венок, сообщили свой “приговор”: открыть в Гиёвке чайную-читальню в память князя и поставить там его портрет. Во втором часу дня во дворце состоялся поминальный обед на 100 человек. На открытом пространстве возле дворца были устроены поминки для нескольких сотен крестьян.

Труды и жертвы

В 1885 г. полковник Генерального штаба Пётр Дмитриевич Святополк-Мирский был командирован в Харьков. Квартиру он присмотрел на Ново-Мало-Сумской, тихой улице с зелеными двориками. От Мироносицкой церкви доносился благовест. Тишина нарушалась лишь в дни народных гуляний. На площади, рядом с церковью, пестрели балаганы. Под оглушительную музыку и грохот барабана раскачивались качели – с досками на веревках и с люльками. Крутились, убранные стеклярусом, карусели, – у летающих коней были перекошенные свирепые морды. Только по праздникам не запускали своих воздушных змеев окрестные мальчишки. Пётр Дмитриевич подглядел, как они, нацепив на плечи красные полоски бумаги, играли в солдат. И ружья у них были – из палок, и сабли – из щепок. Весной, когда вблизи города проходили маневры, появлялось много настоящих солдат. Почти каждые ворота помечались белыми цифрами, указывающими на количество постояльцев. Ново-Мало-Сумскую еще не замостили, и летом ноги утопали в толстом слое пыли. Осенью она становилась непроходимой – в грязи вязли “ваньки” и опрокидывались подводы. Зимой, укатанная санями, улица казалось приподнятой. От квартиры князя недалеко было до Сорокинского переулка, где размещался штаб 10-го армейского корпуса. Впрочем, служба офицера по особым поручениям требовала разъездов. Войска, входившие в состав Корпуса, были расквартированы в Чугуеве, Ахтырке, Сумах, Полтаве, Белгороде и Курске.
По неизвестной нам причине спустя несколько лет флигель-адъютант Святополк-Мирский принял решение об отставке. Разочаровался ли он в военной службе, которую знал с детства? Или это решение вызвано состоянием его здоровья? С. Витте, близко знавший князя, отмечал, что он “слаб физически”. В дневнике
Е.А. Святополк-Мирской есть записи о мучащей мужа подагре и о приступах удушья. Возможными причинами были женитьба и рождение в 1890 г. сына Дмитрия. Разумеется, обо всех сложностях и предстоящих переменах было говорено-переговорено с отцом – отставным генералом, живущим в Гиёвке.
На страницах старых харьковских газет находим отзвуки деревенской жизни Петра Дмитриевича. В 1890 г. прихожане Николаевской церкви выбрали князя церковным старостой. При новом старосте – деятельном и состоятельном – десятки лет нищенствовавшая церковь преобразилась. Установлена ограда – “прекрасная”, как отмечает корреспондент. Внутри храма нижнюю часть стен выкрасили масляными красками – редкость для того времени. Появился изящный золоченый иконостас. Обогатилась ризница: к Пасхе княгиня – Екатерина Алексеевна пожертвовала великолепные священнические и диаконские облачения. Конечно, на все праздники князь и княгиня были вместе с гиёвцами. В 1893 г. престольный праздник во имя Святителя Николая собрал небывалое количество народу: верующие благодарили Господа за ниспосланную благодать – пролившийся после засухи дождь. Из школьников местный псаломщик Р. Бутковский сформировал хор певчих. Богослужение получило подобающую ему торжественность.
На средства княжеской семьи содержались больница и аптека. Непросто складывалась жизнь аптекаря – единственного иноверца в деревне. Обряд крещения еврея Могилевского стал событием. Восприемниками были церковный староста Пётр Дмитриевич и попадья Елизавета Николаевна Чекалова. Отца Евгения Чекалова почитали и старший, и младший князь. Землевладелец Валковского уезда, в священнический сан он вступил уже в пожилом возрасте. Казалось, этот человек никогда не уставал. Он учил детей своих прихожан, ко всем нуждающимся приходил со словами утешения и молитвой. Исполняя требы, Чекалов отказывался от вознаграждения. Для священника и причта Святополк-Мирские выстроили жильё. При их участии появилось новое здание начального училища. Екатерина Алексеевна состояла попечительницей школ в Гиёвке и в соседнем Коротиче. Под ее председательством проходили экзамены, на которых обязательно присутствовали их сиятельства князья П.Д.Святополк-Мирский и Д.Ф.Голицын. Учили в школе хорошо, многие выпускники получали льготные свидетельства. Для мальчиков это было важным результатом: на два года сокращался срок предстоящей военной службы.
В 1894 г. деятельного князя избрали своим предводителем дворяне Харьковского уезда. По должности предводитель состоял председателем земского собрания и возглавлял дворянскую опеку. Также он председательствовал в Присутствиях, которые занимались крестьянскими делами и воинской повинностью. Участвуя в работе всех дворянских учреждений, Святополк-Мирский, по сути, являлся, ближайшим помощником губернатора.
В 1893 г. харьковское дворянство вступило на путь сословной благотворительности. Во главе дворянского Общества вспомоществования стала В.В.Капнист, жена тогдашнего губернского предводителя. В списке членов Общества, а затем и членов Комитета, видим кн. Е.А. Святополк-Мирскую и ее брата – графа А.А. Бобринского. Пётр Дмитриевич единодушно избран товарищем председателя. Целью Общества было устройство домов призрения для престарелых дворян, а также оказание помощи всем, кто находится в нужде. Собирались сочувствующие в зале Дворянского собрания, заседания Комитета проходили в доме графини Капнист – на углу Благовещенской и Дмитриевской. Николай Ольденборгер, старый учитель, пожертвовал для приюта свою усадьбу с постройками. Спустя несколько месяцев дом призрения имени Анастасии и Николая Ольденборгеров принял десятерых одиноких стариков – восьмерых женщин и двух мужчин. В следующем году здание на Черноглазовской, 17, перестроили и расширили – в нем призревались уже 17 человек. К началу XX в. это число удвоилось. Средства Общества составлялись путем пожертвований, членских взносов, ежегодных ассигнований дворянства. Кассу пополняли выручки от балов, концертов, благотворительных спектаклей. Люди, оказавшие Обществу значительные услуги, получали звание почётных членов (среди них значится Иоанн Кронштадтский, бывавший в Харькове). Нуждающимся дворянам выдавали небольшие пособия. В первый год смогли помочь лишь двоим, через несколько лет пособия получили более 100 человек. При Обществе открыли дом трудолюбия и рабочую комнату для приходящих. Здесь неимущие дворяне зарабатывали на жизнь перепиской. Предлагались и другие работы: швейная, ткацкая, прядильная, плетение сетей. Позже при Обществе организовали убежище для детей-сирот, – их обучали, а затем определяли в кадетские корпуса или институты
С 1894 г. Пётр Дмитриевич состоял непременным членом Попечительного совета женской четырехклассной прогимназии Л.М. Черняковской. Плата за обучение составляла 60 или 70 руб. в год, во втором случае предусматривалось изучение языков. Выпускницы имели право без экзаменов поступить в пятый класс любой гимназии. Тем из них, кто достиг 16-летнего возраста, давалась возможность начать службу в каком-либо начальном училище – помощницами учительниц. Пройдя полугодовой испытательный срок, они получали свидетельство на звание начальной учительницы.
С 1895 г. Святополк-Мирский был связан и с другим учебным заведением Харькова – реальным училищем. К этому времени реалисты обжили огромный трехэтажный дом на Вознесенской площади. Уже были исправлены просчеты первоначальной учебной программы, которая отдавала предпочтение техническим знаниям в ущерб общеобразовательным. Курс обучения был рассчитан на семь лет. С третьего класса без перерыва преподавались естественные науки. Старшие ученики знакомились с основами высшей математики и механики. Введением в систематический курс истории служили исторические рассказы в начальных классах. Хорошо было поставлено преподавание русского языка, достаточно времени отводилось для изучения истории русской литературы. Питомцы училища пополняли ряды студентов Харьковского технологического института и высших технических школ Петербурга, Москвы, других городов России, некоторые продолжали обучение за границей.
Нам неизвестен конкретный вклад Святополк-Мирского в развитие училища, но почетное звание не могло быть для него формальным. (Заметим, что его предшественник, почетный попечитель князь Д.Ф.Голицын, внес 4000 руб. на сооружение стен училищной церкви.) Кому-то пришлось позаботиться о горячих завтраках для реалистов. Кто-то помогал недостаточным учащимся одеждой, обувью, покупкой учебников. Кто-то организовывал для будущих инженеров осмотры заводов, устраивал в каникулярное время образовательные путешествия. Откуда-то появлялись средства для обустройства гимнастических залов. Чем-то надо было расплачиваться с учителем танцев, с регентом хора, с преподавателем, обучавшим игре на струнных инструментах. Благодаря чьей-то помощи проходили ученические спектакли, средства понадобились на сооружение эстрады и декораций, на проведение к сцене электричества.
Конечно, не только почетный попечитель радел об училищных делах. Но сделал он для реалистов, надо полагать, немало. И со своим соседом, владельцем имения в Рыжове, ему было что обсудить. Сосед – В.В. Шихов, действительный тайный советник, кавалер многих орденов, – был директором реального училища. Василий Васильевич преподавал в старших классах физику – говорили, что он недурной педагог. Но говорили также об интригах и наушничестве, происходивших в стенах учебного заведения. Ещё до того, как установились отношения Петра Дмитриевича с реалистами, из училища ушла целая группа наиболее талантливых преподавателей. Рассказывали, что некоторые инспекторы помешаны на дисциплине. За ослушание одного “под ранец” в коридоре выстраивают всех. Если ранец оказывается не за плечами, а в руках, ученика отправляют в карцер – когда “на час”, когда “на воскресенье”, или оставляют “без обеда”. Кондуит изобилует абсурдными записями. Настоящим пугалом для мальчишек был преподаватель немецкого языка, который всегда что-то высматривал. В пытку для родителей, детей и начальства превращались приемные экзамены. Наплыв желающих учиться был велик, а вакансий недоставало. Из года в год учащиеся набирались сверх комплекта, переполненными оказывались и основные, и параллельные классы. В помещении было трудно дышать, особенно в осеннее дождливое время. Выпускные экзамены, длившиеся почти два месяца, изнуряли всех. Разговор с Шиховым будет трудным.
В 1895 г. в Харьков пришел приказ о назначении П.Д. Святополк-Мирского пензенским губернатором. 2 августа в здании купеческого собрания устроили прощальный обед бывшему предводителю уездного дворянства. Губернатор Г.А. Тобизен провозгласил первый тост – за драгоценное здравие Государя Императора. Затем последовал ряд тостов за здоровье отъезжающего (Корреспондент “Харьковских губернских ведомостей” отметил, что редко можно встретить человека, который пользовался бы “столь единодушной, глубокой и искренней симпатией всех знавших его”). Князь, в свою очередь, предложил тост за всех присутствующих. Он высказал сожаление, что ему приходится расставаться с харьковским обществом, которое он от души любит и симпатию которого всегда будет вспоминать с глубокой благодарностью.
В следующие десять лет Святополк-Мирский губернаторствует в Пензе, Екатеринославе, западных областях России, занимает высокие посты в столице. Всё это время (и пожизненно) он остается старостой Николаевской церкви. Считая своим долгом содействовать жизни харьковцев, Петр Дмитриевич время от времени находит возможность встречаться с ними. В 1900 г., на X уездном съезде, он избран почетным мировым судьей. С 1904 г. князь состоит гласным уездного земства. Гласные избирались на трехлетний срок, но и многие годы спустя Святополк-Мирский называл себя (и его так называли) “земским человеком”.
В феврале 1905 г. отставной министр возвращается в Харьков. Исторические источники констатируют: политическая карьера генерал-лейтенанта Святополк-Мирского закончилась. Конечно, человеку такой общественной значимости должно бы было действовать в масштабах России. Но это теперь невозможно. Может быть, удастся улучшить жизнь в глухом уголке России – Гиёвке? Разочарований и переживаний у князя и его родных – довольно. И облегчения – тоже. Екатерина Алексеевна называла “несчастьем” назначение мужа на высокий пост. Год назад княгиня начала свой дневник. Она заносила в тетрадь каждодневные впечатления, буквально передавала разговоры Петра Дмитриевича с императором. Иногда ей (и не только ей) казалось, что Святополк-Мирский сможет “повернуть Россию”, но, зная подробности и размышляя, она всё больше сознавала, что это неосуществимо. И мужа своего она знала очень хорошо. Князь не был трибуном, чего от него требовали многие. Он не умел говорить. Он не брал на себя никакой особой роли, никаких “исторических моментов” не думал создавать. Он только действовал, как обычно, согласно своим убеждениям. Характер Петра Дмитриевича не позволял ему быть в постоянной борьбе с другими министрами. В интригах придворной камарильи он не участвовал. Когда подготовленные им проекты реформ присваивал кто-то, кому впору было выделиться, Святополк-Мирский не протестовал. Он только рукой махал: “Пускай забирает, лишь бы дело шло”. В те дни Екатерина Алексеевна открыла для себя всю необыкновенность самого близкого человека: “Вообще я теперь удивилась, что у П. удивительный характер. Я бы давно кого-нибудь удушила, а он, несмотря на то, что целый день его тормошат, он страшно устает, всегда любезен и приветлив со всеми и почти всегда весел, изредка только на него нападает горькая редька /…/”.
Екатерину Алексеевну и восхищала, и пугала прямота Петра Дмитриевича, который никогда не думал, что о нем скажут, и всегда говорил, что думает. Он заявил императору, что тот идет на гибель: “Правительство можно считать во вражде с Россией”. “Страну скоро можно будет разделить на поднадзорных и надзирающих”. “Нельзя иметь законы, которыми не пользуется 9/10 населения…” Когда отставка министра стала неминуемой, Государь вдруг спросил: “А что, вы бы согласились на Кавказ? Ведь это не понижение”. Святополк-Мирский ответил, что действительно, это не было бы понижением, – на Кавказе он сам себе господин, а тут только секретарь Государя. Княгиня назвала такой ответ “гафой” (фр. gaffe – ошибка, промах), не по-придворному откровенно это прозвучало. Конечно, ни обещанного императором “особенного поручения умиротворить Кавказ”, ни обычного в таких случаях назначения в Государственный совет не последовало. Получил “по шапке”, ушел без благодарности и “вдобавок без гроша содержания”, записывает Екатерина Алекссевна. И далее:” Как мы будем жить, не знаю. Бог даст, как-нибудь обойдется, по крайней мере совесть чиста”. Вот о чём семья Святополк-Мирских думает прежде всего. “Одно нужно – делать по совести, а там что Бог даст”, – написано княгиней в день, когда “несчастье назначения” произошло. “Я по совести не могу оставаться министром”, – заявил принявший решение об отставке Петр Дмитриевич.
Современники Святополк-Мирского отмечали его выдающиеся нравственные качества. Послушаем С. Витте: “Это человек совершенно кристально чистый, безукоризненно честный, ‹…› высоких принципов, редкой души человек и очень культурный генерал Генерального штаба”. В другом месте “Воспоминаний” С.Витте: “Мирский никогда, ни в какой мере, ни при каких обстоятельствах не кривит душой”. Е. Милашевич, родственница княгини, была в Ясной Поляне, когда Толстой получил журнал с портретом Святополк-Мирского. Лев Николаевич с большим интересом его разглядывал и затем сказал: “Это первый раз, что вполне чистый и честный человек назначен министром внутренних дел”. (Не вспоминал ли он тогда о старшем князе, Дмитрии Ивановиче?)
К Петру Дмитриевичу тянулись разные люди, даже многие политические противники относились к нему доброжелательно. И дело было не в мягкости его характера, которая всех устраивала (напротив, мягкость ему нередко ставили в упрёк). Святополк-Мирский не разделял людей на хороших и плохих по их политическим убеждениям: “Хороший или плохой человек, определяется по нравственным качествам”. Государь император таковыми качествами не обладал – или был он серьезно болен? Петру Дмитриевичу казалось, что все силы и все способности Николая Александровича направлены исключительно на то, чтобы скрыть свое безволие. Быть или не быть императору – этот вопрос Святополк-Мирский ни с кем не обсуждал, слишком глубока была в нем “традиционная преданность Государю” (запись в дневнике княгини). Перед отъездом из Петербурга нашлись люди, которые благодарили князя за то, что он совершил переворот в правящих кругах: в России впервые заговорили о представительстве выборных с мест, о недостатках бюрократии, о законности… Петр Дмитриевич отвечал, что он ушел, ничего не сделав…
Итак, Святополк-Мирские снова в Гиёвке: в тишине, в отдалении от столицы, все вместе – дружной семьей. Княгиня продолжает свой дневник: размышляет о недавних событиях, записывает новые впечатления, говорит о людях, которые к ним приходят и приезжают. Пётр Дмитриевич поначалу больше молчит да читает газеты. Обеспокоенной жене он радостно сообщает, что “наслаждается ничегонеделанием”. Политики князь не касается, но когда кто-то из гостей спрашивает его мнения, уж тут он высказывается! Через несколько дней после приезда прочитали в газете рескрипт министру внутренних дел А.Г.Булыгину, – спохватился-таки император!. ” Будут призваны выборные от населения для предварительной разработки законопроектов” – именно за это бился Святополк-Мирский! Не пришлет Государь покаянного письма в Гиёвку, хотя и обещал. Вынужденно уступить – не добровольно пожаловать, время упущено. Остается надеяться, что вопрос разработают как должно.
Первая зима была холодной, метельной. Вместе с детьми вывозили снег от дома, расчищали подъезды для экипажей. Жили в предвкушении весны, радовались, когда партер перед дворцом покрыла первая зелень. Подолгу гуляли по старому ухоженному парку, расположенному в северной части усадьбы. Чувствовали себя вольными гражданами, а главное, возвращались к своей сути – снова становились созерцателями, совсем как покойный князь Дмитрий Иванович.
Подводило здоровье – решили подлечиться за границей, но скоро потянуло домой. Пётр Дмитриевич выезжал в Харьков, встречался с земцами. Было о чём поговорить с соседом Иоасафом Андреевичем Чурилиным. Выходец из крестьян, Чурилин сделался крупным землевладельцем, он успешно занимается торговлей и шелководством. В “Харьковских губернских ведомостях” время от времени появляются его корреспонденции. То о школе он размышляет, то рассказывает о престольном празднике, то делится со всем миром большой радостью: пролился, наконец, благословенный дождь! Влюблён Иоасаф Андреевич в здешние места, сравнивает их с Саксонией и Швейцарией. А уж как он восхищается гиёвским народом! Князь знает, что этого человека непременно когда-нибудь выберут гласным уездного собрания.
Приходит сосед Тимофей Кульшин. У него лучший в здешних местах сад. Видный харьковский купец, он много лет состоял гласным Городской думы, был кандидатом на пост городского головы, деятельным членом комиссии по надзору за городскими сооружениями. Человек он праведный и справедливый, но уж очень горяч.
Приезжает преосвященный Алексий, спрашивает князя, верит ли он в Земский собор, о котором пишут все газеты. Священник мечтает о Соборе, чтобы решить дело о старообрядцах. Земцы давно вышли за пределы дозволенной компетенции. Конечно, они всегда будут заниматься насущными делами – училищами, больницами, дорогами… Но почему им не позволяют иметь свою выборную организацию? Такая организация уже есть у рабочих, и студентам разрешили сходки. Но те и другие шумели. А благоразумным людям, которые хотят порядка в России, приходится сидеть безгласно, их считают опасными. Екатерина Алексеевна, которая, кажется, ничего и никого не страшится, заявила однажды императрице Марии Федоровне: “Я много жила в провинции, я знаю многих из этих господ, которых считают красными, и я Вас уверяю, Ваше Величество, что, если бы для них хоть что-нибудь сделали, они бы все стали консерваторами, все заинтересованы в том, чтобы был сохранён порядок”.
Приезжает лебединский предводитель А.Л.Величко Он тоже говорит, что единственная надежда – Земский собор. А ведь трудно найти человека более верноподданного и консервативного. Вот таких-то людей Государю послушать!..
Приезжает Александр Дмитриевич Голицын. Он теперь харьковский уездный предводитель, как когда-то его отец. Святополк-Мирский и покойный Дмитрий Федорович были друзьями. В зале заседания уездного съезда долго висели два портрета старшего Голицына, доставленные туда по инициативе Петра Дмитриевича. Никто не мог поверить, что это фотографии, а не работы художника-портретиста (Неудивительно: их создателем был Альфред Федецкий). Младший Голицын для Святополк-Мирских просто Шурка, замечательный рассказчик и балагур. “Теперь мало таких людей, вполне здоровых физически, нравственно и умственно”, – записывает Екатерина Алексеевна.
Княгиня, как и раньше, состоит попечительницей школы. Но школа уже не прежняя, одноклассная. По предложению Петра Дмитриевича она преобразована в двухклассное училище с расширенным образовательным курсом. Старое помещение стало тесно. На строительство нового здания семья Святополк-Мирских передает гиёвцам две десятины усадебной земли, сто тысяч штук кирпича и деньги, 2000 рублей. В училище, рассчитанное на 200 человек, к началу занятий явились 275 детишек… На торжества прибыли гости: из Харькова – члены уездной земской управы и инспектор училищ, из Петербурга – ближайшая родня, Барятинские и Дены. Собралось всё село, крестьяне были празднично одеты. После молебна лучшим ученикам прошлого года вручили похвальные листы. Вперёд выступил гиёвский староста – со словами благодарности князю и княгине за их труды и жертвы по воспитанию сельских детей. Екатерине Алексеевне и Петру Дмитриевичу поднесли хлеб-соль. Княгиня с пряниками и булками особой выпечки обошла всех школьников. Гости направились во дворец на праздничный обед.
В школу принимались дети от 8 до 14 лет. Каждый день начинался общей молитвой. Преподавались Закон Божий, чтение по книгам церковной и гражданской печати, письмо, арифметика, церковное пение. Давались сведения из географии и русской истории. Учебники и письменные принадлежности выдавались бесплатно. Земство обеспечило школу географическими и историческими картами, приборами и коллекциями – для кабинета природоведения, армиллярной сферой – для изучения звёздного неба. Уже все в Гиёвке поняли важность школы. Каждое событие, происходящее в ее стенах, обсуждалось в деревенских домах и на улицах, у колодцев.
Для учителя Ивана Александровича Козырева княгиня была первой советчицей. Нынче он спрашивал её, правильно ли сидят детишки за партами, не грозят ли им близорукость и “сутуловость”. Попечительница принимала участие в судьбе детей, вынужденных оставлять занятия из-за домашних работ или из-за появившейся возможности заработать на стороне. Козырев хочет повести учеников на экскурсию. Екатерина Алексеевна тут же подсказывает: ни к чему далеко ходить, рядом – возле Буд – высятся курганы. Перед Рождеством малыши рассматривают удивительные вещи, которые княгиня принесла в большой коробке: блестящие цепи, звёзды, золочёные орехи, картонажных зверюшек и человечков. Все вместе наряжают елку, привезенную из леса Святополк-Мирских. А дальше Екатерина Алексеевна затевает игры и пляски, – даже увальней она может растормошить.
Петр Дмитриевич диву дается, сколько у жены энергии. Для всех у нее находится время. И бывшей гувернантке, мисс Шарп, в Москву напишет. И с кузнецовской фабрики сервиз привезет – подарок выходящей замуж поварихе. И к служителю Егору, которому недавно сделали операцию, забежит. Повязанная платочком, княгиня пропалывает грядки. Увидела издали, что сыновья возвращаются с конной прогулки. Что-то не торопятся они к обеду. Неужели курят? Попробовали-таки, что это за удовольствие. Сыновья получают нагоняй, в руки – тяпки: а ну-ка, поработайте, молодцы, вам полезно! (У княгини слабые лёгкие, но она курит с петербургских времен – много переживаний вызывало министерство мужа, да и её работа на складе Красного Креста была напряженной.)
Лето дети проводят в деревне. Когда они были маленькими, случались у них стычки с крестьянскими детьми. Но сыновья на разбитые носы не обращали внимания, а Пепка никогда не искал виноватых. Пепка – так княгиня называет мужа. А старший сын, Дмитрий, по-домашнему – Дим. С ним сложнее, чем с Алёшей, которого по традиции определили в Пажеский корпус. Дим пишет стихи, днём и ночью читает. Все признают его немалую в юном возрасте эрудицию. Но не рановато ли проявилась в нем такая независимость мысли? Недавно он взялся критиковать великого писателя. “Толстой стал искать, – горячился юноша, – не как спасти мир от власти зла, а как ему быть добрым в мире зла”. Учится Дмитрий блестяще, но – дома, много пришлось колесить с родителями по России. Так и сдаст за гимназический курс экстерном. Недавно он был шокирован лебединским предводителем. Отставной гусар, Величко признаёт только военную службу, потому что только там ещё сохранилась дисциплина. Он заявил, что в университете занимаются одними глупостями. А сын мечтает об университете. Дружит он с пасынком конюха, Андреем Кратченко, который одновременно и кучер, и посыльный, и писарь. Дим читает ему стихи, – как можно столько помнить наизусть? А Андрей слушает, забывая обо всём на свете.
Софья уже состоит фрейлиной, а Ольга всё занимается языками. Не придется дочери служить при дворе. Никогда не отпустит ее тяжелая травма, полученная в детстве. Она добра, надёжна, очень талантлива. Но, наверное, все видят ее тяжелый взгляд…
Зимой дети живут в Петербурге. В их квартире, на Сергиевской, 24, “прописался” и старый друг, граф Тариель Михайлович Лорис-Меликов. А другой замечательный человек той же фамилии, Александр Егорович, обжился в Гиёвке. Облюбовал ротонду, – кого не восхищает изящный домик с двумя крыльями! В зале ротонды над высокими окнами пробиты меньшие – горизонтальные. Естественного света так много, что можно допоздна не зажигать свечей. Здесь прекрасная библиотека. Бывает, приходят за книгами грамотные крестьяне. Екатерина Алексеевна подобрала литературу для чайной-читальни, которая носит имя старшего князя.
С февраля по октябрь 1905 г. Святополк-Мирские жили событиями, которыми жила вся Россия: Цусимский бой и гибель флота, мир, манифесты, автономия университетов, земские съезды – и беспорядки…Русско-японская война принесла семье горе. В Маньчжурии скончался от ран Александр Ден, племянник Петра Дмитриевича. Вскоре пришло известие о гибели Николая Дена. Братьев, морских офицеров, похоронили в ограде Николаевской церкви, рядом с дедом.
В деревне участились случаи поджогов и воровства. Забастовала Будянская фабрика. В Люботине прекратили работу железнодорожные служащие. Забастовщики разрешили работать только докторскому персоналу, но охраны не поставили – и в больнице хулиганы уничтожили всю воду. На некоторое время прервано телеграфное сообщение, не приходят газеты. К Петру Дмитриевичу приходят обеспокоенные доктор и начальник почтовой конторы, просят лошадей – дети-гимназисты не вернулись вовремя из города. В Харькове, говорят, настоящая революция. Вокруг университета и Собора – баррикады. В Соборе осквернены иконы. Есть убитые, много раненых. Войска озлобленны – им запретили стрелять, а они оказались мишенью, к тому же четыре дня все без сна, и пищу дают раз в день. Петр Дмитриевич не выдерживает – отправляется в Харьков. Возвратившись, князь рассказывает: у бунтарей очень сильная организация, свой губернатор, своя полиция, свои патрули, но, когда кто-то слишком бушует, его сдают в настоящую полицию. Семья переживает за старшего сына – в Петербурге тоже волнения. Немного успокоились, когда Дмитрий прислал телеграмму. Люботинский управляющий сообщил, что было нападение на усадьбу Клеопатры Михайловны Святополк-Мирской, золовки князя, но всё обошлось. Крестьяне пошумели – и отступились. Во дворце многолюдно. Не сумели уехать в Петербург гостившие у князя Шереметевы. Собираются соседи – Кульшин, Лорис-Меликов, Барсуков. Тимофей Кульшин требует, чтобы сторож Терентий отдал ему “централку”, – он перебьет всех, кто посмеет сунуться к князю. Прибегает перепуганная соседка Евстратова, всю ночь просидевшая с детьми в лесу. Её ограбили, и она просит князя составить протокол, чтобы немедленно наказали грабителей. Евстратова размахивает револьвером, плачет и не слышит, как Петр Дмитриевич ей втолковывает, что нет теперь полиции, ничего нет. Всё же он телеграфирует губернатору, что хорошо бы прислать военную часть.
12 октября сторож подбирает листок – всех крестьян приглашают идти за спиртом. Красивым почерком выведено: “А князя мы не тронем”. Вечером до усадьбы доносятся выкрики, слышно пьяное пение. Екатерина Алексеевна подходит к воротам посмотреть – по полю рассыпался народ с фонарями. “Я должна сказать, тут жутко стало”, – записала она в дневнике. Петр Дмитриевич старается не выказывать беспокойства, перед ужином играет с Барсуковым в бридж. Приходит стражник, рассказывает, что мужики вытребовали водку и деньги у соседей, “а теперь к нам идут”. Княгиня ожидает их на крыльце. Собрались все сторожа, прислуга, подошли несколько крестьян. Пьяная толпа близко, слышны споры. Кто-то уговорил мужиков не ходить к князю. Но ночью они пришли. Петр Дмитриевич долго говорил с ними, пытался убедить. Они отвечали почтительно, но были очень пьяны – и без денег уходить не хотели. Князь сказал дать им 50 рублей. Утром явилась депутация от крестьянского общества. Степенные мужики были очень возмущены. Они назвали имена вымогателей – “самых раклов и негодяев”, заявили, что хлопочут, чтобы изгнать их из общества. А если кто на князей пойдет, крестьяне “ударят в набат”. На следующий день Сергей Дубовик и Петро Доценко, с жёнами и детьми, на коленях стояли перед князем, плакали (“думаю, с удовольствием опять то же сделают при случае”, – записала Екатерина Алексеевна). Вымогатели просили, чтобы Святополк-Мирские заявили обществу, что прощают их. Пётр Дмитриевич “долго им говорил, давал нравственные советы и сказал, что мы прощаем, а что обществу мы ничего не можем заявить, что это их дело”.
Немного поуспокоилось – в окрестностях появились казаки. Офицеров и исправника устроили в конторе.
18 октября Екатерина Алексеевна записала: “Вот и дожили до Конституции, дай бог только, чтобы Россия успокоилась ‹…› Я еще утром чай пила, входит Пепка с телеграммой в руке и серьёзным лицом. Я испугалась, но вижу, что у него лицо не расстроенное, а Соня и Алёша с радостным лицом. Оказывается, вышел манифест, дарующий свободу личности, слова, собраний и т.д., одним словом, то, чего добивались так долго и упорно, и в первую минуту я скорее была ошеломлена, чем рада. Первую минуту, когда я получаю то, чего давно хотела, у меня всегда чувство вопроса, к добру ли это. Дай бог, чтобы сумели мы воспользоваться своей свободой! Наконец, Россия – свободная страна. Но я боюсь, что революционеры дальше пойдут. Конечно, громадную массу интеллигенции это удовлетворит, но теперь революционеры могут увлечь народ социалистической пропагандой, они увидят, что им мало разницы сразу будет от свободы, революционеры будут говорить, что их обманули и т.д. А против этого только может действовать чувство собственности. Если не уничтожат развратный принцип общинного владения, никогда в России не будет спокойно. Чтобы расселить крестьян на своей собственной ‹земле›, можно даже прибегнуть к такой мере, как нарушение права собственности, обязательного выкупа известной части помещичьей земли, но раз навсегда”.
Если бы княгиня продолжила свои записи! Если бы семейная переписка обнаружилась в Харькове! Но письма хранятся в петербургских архивах. Очень бедным оказывается наше представление о дальнейшей жизни Святополк-Мирских, которая, без сомнения, была полновесной.
В деревне дел хватало. Дворец оброс хозяйственными пристройками. Переход соединил здание со стоящим с западной стороны флигелем. Пришлось уменьшить портретную галерею – понадобились новые жилые помещения. Механизировали, насколько позволили средства, производство, которое начиналось при старшем князе. На винокурне число рабочих сократилось почти втрое, водяную мельницу теперь обслуживал один человек. Как и все сельские жители, Святополк-Мирские претерпевали трудности неустойчивого харьковского климата. В 1911 г. были надежды на хороший урожай, но от градобитий погибла часть хлеба, вымокли гряды. Почти весь следующий год шли дожди, – такого старожилы не помнили. Пострадали овощи, местами испортился картофель, мало вызрело арбузов, а главное – опять было туго с хлебом. Екатерина Алексеевна и Пётр Дмитриевич помогали крестьянам, чем могли. А 1913 г., тоже дождливый, порадовал небывалым урожаем фруктов, особенно вишен. Гиёвцы спрашивали князя: как же так, нарушены все обычаи, обманывают приметы, – может, комета влияет? Уж каких только слов, заменяющих слово “дождь”, не наслушались Святополк-Мирские: сеногной, косохлест (подстега), грозный, чичер (дряпня, хижа, лепен), ситничек, морос. “Господь опять дождит, стало быть, надо терпеть”, – говорили старики – и шли работать. Молодые крестьяне относились к работе на земле несколько критически. “Земля плохо родит”, – то и дело слышал князь от грамотных парней. Они уходили из села – на железную дорогу, на посудную фабрику, в город.
Иоасафа Андреевича Чурилина выбрали гласным. Он работает в традиционном русле земств – радеет о земле, дорогах, врачебной помощи, школах. Говорит Чурилин обо всём интересно, только несколько длинно и замысловато. Добрый он человек – и очень ответственный. И толку от него куда больше, чем от сотрясателей основ: шумят много, а дела – никакого.
Пётр Дмитриевич часто бывает в Харькове. Обычно он приезжает поездом, на привокзальной площади берет извозчика. По городу бегают автомобили, говорят – их несколько сотен. Восхищенно глядят на них пассажиры конной железной дороги. Отец рассказывал Петру Дмитриевичу, что в первый свой приезд он увидел рядом с только что появившимся вокзалом болота, где охотники стреляли уток. А теперь идет к завершению строительство монументального здания Южных железных дорог. Харьков становится многоэтажным. Пустынные земли за Университетским садом облюбовали для Химического корпуса. Вырастают новые корпуса Технологического института. На Николаевской площади сооружены четыре банковских здания. Собственным домом, наконец, обзавелась Городская Дума. И дорогому для него уездному земству повезло: на углу Конной улицы и Михайловского переулка возвели четырехэтажное, красивой архитектуры, здание. Много строится по проектам петербуржцев, но разве наши зодчие уступают им? Один из них, Алексей Николаевич Бекетов, учился в Харьковском реальном училище.
Идёт дождь, под колёсами хлюпающая жижа. Мостовые бы получше, освещения бы побольше. Привести бы в хорошее состояние речки. Несколько лет назад начали изыскания на Северском Донце – задумали устроить в Харькове речной порт, замахнулись провести водный путь до Ростова-на-Дону. Но это дело будущего.
Город очень позеленел, появились бульвары и скверы. Старомосковскую по всей длине покрывают лавровишневые деревья, вокруг Вознесенской площади подросли липы. А как хорош стал Городской парк, созданный в конце века студентами и профессорами! Уже несколько лет парк открыт для посетителей. Петр Дмитриевич помнит, как в 1895 г. Дим затащил его в павильон для детских игр, который стоял среди первых посадок.
Дождь идет, но улицы оживлённы. Особенно много учащейся молодёжи. Статистика свидетельствует: нигде в России население так быстро не увеличивается, как в Харькове. Нынче князь проведет день в гимназии на Костюринском, – Людмила Михайловна Черняковская не нахвалится на своих барышень. Вечером он повидается с Симой, двоюродным братом. Семен Николаевич Святополк-Мирский состоит чиновником особых поручений при губернаторе и редко бывает в своём поместье в Байраках и в люботинском имении матери, Клеопатры Михайловны. В квартире Симы, на Епархиальной, князь и заночует. Екатерина Алексеевна редко выбирается с ним в город, разве что в театр. В деревне ей легче дышится. К тому же, она небезосновательно заметила, что “природа всегда наводит на правду”.
Князя приглашают в Музей церковных древностей на Каплуновскую. Зовут на выставку авиационной техники, открывшуюся в Доме Совета горнопромышленников. Пётр Дмитриевич помнит, как выглядело это здание раньше, без пристроек и надстроек. Тогда главный вход был южнее. И хозяйкой этого дома была Александра Гавриловна Харина, с которой они вместе начинали Общество дворянского вспомоществования.
Сколько надо успеть! Скольких людей хотелось бы повидать! Ждут сослуживцы по 10-му армейскому корпусу. Пока еще живы люди, знавшие старшего князя. Петр Дмитриевич слышит голос отца. Как бы он оценивал всё происходящее, что бы он сказал о его коротком министерстве, сколькому бы удивился… Не узнает Дмитрий Иванович ни о хворях сына, ни о его постоянных сомнениях. Не порадуется литературным успехам внука – в 1911 г. Дим выпустил сборник стихов. Н.Гумилёв, оценив “плавную смену отточенных и полнозвучных строф”, заметил, что автор “еще боится признать себя поэтом”. Но Дмитрия тогда же признали в “Обществе свободной эстетики” при журнале “Аполлон” – критикам-эстетам понравились его статьи о поэзии Верлена и сонетах Китса. Родителей тревожит мятущийся умница Дим. В университетскую пору он увлеченно занимался филологией, изучал восточные языки, переходил с факультета на факультет, набирался впечатлений за границей – и неожиданно решил посвятить себя военному искусству. Теперь оба сына – кадровые офицеры. Время нынче напряженное – потомкам Мирских должно служить отечеству. Петр Дмитриевич вспоминает рассказы отца о детстве, проведенном в Париже. Не для России воспитывали его. А вышло так, что все Святополк-Мирские – русские люди. Полстолетия назад в их лицах появились грузинские черты. Но разве это что-нибудь меняет? Они всегда – и внуки их – будут жить для России.
По каким-то неотложным делам весной 1914 г. князь отправился в Петербург. 16 мая он скончался от разрыва сердца. Отпевали Святополк-Мирского в церкви Спаса-на-водах. На отпевании присутствовали Великие князья Сергей Михайлович и Андрей Владимирович и министр внутренних дел. Последняя дорога домой была долгой: от смерти до погребения прошло пять дней. На захоронение Петра Дмитриевича в Гиёвке потребовалось испрашивать разрешения Управляющего епархией Феодора, епископа Сумского. В Харькове на чрезвычайное заседание собрались дворяне. По их инициативе на вокзале у гроба с телом князя прошла панихида. Пел архиерейский хор под управлением Ведринского. Гроб утопал в венках, выделялись венки от семейств Шереметевых и Голицыных. Люди подходили с живыми цветами. С Петром Дмитриевичем прощались те, кто знали его не понаслышке, – друзья, сослуживцы, добрые знакомые. Пришла депутация от женской гимназии Л.М. Черняковской. Рядом стояли приехавшие из деревни представители крестьянского общества. Князя провожали Управляющий губернией П.Н.Масальский, губернский предводитель дворянства, Двора Его Величества шталмейстер Н.А. Ребиндер, начальник губернского жандармского управления
А.К. Рыковский, исполняющий обязанности городского головы Н.Е. Дорофеев. Все они сопровождали покойного до станции Люботин. Оттуда, почти три версты, гроб несли крестьяне. Во главе траурной процессии шел местный священник С. Чиркин. Рядом с Екатериной Алексеевной и детьми неотлучно были её брат – граф
А.А. Бобринский и уездный предводитель дворянства князь А.Д. Голицын. Возле имения отслужили краткую литию. В Николаевской церкви была совершена литургия. Толпа крестьян полукругом расположилась вокруг храма. Подходили с цветами школьники. К фамильному склепу гроб несли друзья князя. После краткой литии тело Петра Дмитриевича было предано земле.
Через несколько месяцев началась первая мировая война. Сыновья ушли на фронт. Дмитрия по ранению откомандировали на курсы Генерального штаба. Екатерина Алексеевна жила в Гиёвке. Забот у княгини хватало, – родственников, друзей, добрых знакомых было много. По ее рекомендации в реальное училище поступил Андрей Рубан, способный мальчик из многодетной семьи. Нескольким крестьянам она помогла устроиться на Будянскую фаянсовую фабрику. Для всех желающих была открыта княжеская библиотека в ротонде. Сельские жители пользовались ее колодцем – “У панському колодязі вода найсмачніша”. Прикрыв платочком чёрные косы, Екатерина Алексеевна по-прежнему пропалывала грядки. Местные жители вспоминают рассказы стариков о самоотверженной княгине, которая была первой на пожарах: сама запрягала коней в пожарную машину, наравне со всеми подносила воду, орудовала багром. Грязная, в саже, вымокшая, Екатерина Алексеевны отдавала четкие распоряжения. Потерпевшим она помогала лесоматериалами.
Дворец, старинный парк, фруктовый сад, леса, луга, пашни, выгоны – всё было в порядке, как при Петре Дмитриевиче. На Святополье ничего не менялось до 1917 года.

“Война дворцам”, или Убиенные Святополки

Белые войска отступили. Где-то ещё шла гражданская война, а в Гиёвке создавали новую жизнь. Появился первый сельсовет. В его состав введен Николай Гриб, когда-то поступивший – по рекомендации Святополк-Мирских – в реальное училище. Правда, курса он не окончил, – увлекся революционными идеями и оказался в тюрьме. Среди членов сельсовета – Сергей Дубовик. Это он во время волнений 1905 г. вымогал у князя деньги и был наказан сельским обществом как главный “ракло” и негодяй. Тогда они с женой на коленях стояли перед князем, а теперь оба – из первых активистов. Дубовика избирают членом Военно-революционного совета, он председательствует на собраниях. Для протоколов пригодилась найденная во дворце бумага – старая, отличного качества. Судя по штампу (“Содержание общественных приговоров, их исполнение”), Петр Дмитриевич использовал такие листки, когда состоял почетным мировым судьей. На первых собраниях гиёвских граждан никакие конкретные дела не рассматриваются. “Восклицаем”, – сообщает секретарь. Трудно вести протокол, если рвёшься в едином порыве со всеми прокричать лозунги. Как же не провозгласить здравицы за вождей, Троцкого и Ленина! Как же не заклеймить предателей! “Вперед в бой”, “беспощадно будем бороться…”, – торопясь, путая буквы, строчит протоколист. Но поспешность не мешает ему к месту употребить прописную букву: “Мир Хижинам – война дворцам!” Для него дворец – не отвлечённый предмет. Вот он – рядом, освобождённый от угнетателей!.. Последующие протоколы составлены связно, у секретаря чёткий и красивый почерк, пишет он без ошибок. У гиёвцев есть преимущество перед жителями соседних Буд и Коротича: около 70% крестьян овладели грамотой. Как же иначе – учились они в хорошей школе, о которой радели князь и княгиня Святополк-Мирские.
Какое-то время в резолюциях “по текущему моменту” обходились лозунгами. Но больше нельзя оттягивать решение насущных задач. Для нормальной жизни в селе не осталось подспорья. По сведениям 1921 г., на семь дворов приходится одна лошадь, на пятнадцать дворов один вол. Через год волов не осталось, коров мало, на двадцать дворов приходится одна овца, на восемьдесят дворов – одна коза. Без труда можно сосчитать гусей и уток. Во дворе, где могут быть и десять едоков, кудахчут две курицы. “Живого и мёртвого инвентаря нет”, – констатирует документ. Не работает ветеринарный пункт. Отмечается, что уравнительный передел земли проводился крайне неудовлетворительно. Мало толку от совхоза или культсовхоза, даже если он называется “Пролетарий”. Не меняется дело оттого, что возникают они на месте бывшего княжеского поместья. Пашни и выгоны в короткое время приходят в негодность. Прокормиться трудно, и часть крестьян подаются в рабочие. В неудовлетворительном состоянии грунтовые дороги. На врачебном участке плохо с медикаментами. Указывается, что “церковь жива, священника нет”. Значит ли это, что священника уже прогнали, а церковь ещё не разрушили?
Изящную ротонду занял клуб КСМУ, здесь открылась библиотека-читальня. Работала она редко, желающих читать оказалось немного. К тому же, как значится в отчёте библиотеки, читателей привлекали “в порядке клубной дисциплины”. Численность книжного фонда – 793 единицы. Несомненно, хотя бы часть книг принадлежала Святополк-Мирским. Знать бы, что это за книги, где они теперь.
В циркуляре уездного исполкома отмечено, что “двухклассная школа совершенно оставлена на произвол судьбы”. В 1922 г. занятия велись с января по март, и то не каждый день. В опустевшее здание приходят лишь директор,
И.А. Козырев, да молоденькая учительница. Альма Ивановна Витель, слушательница Высших женских курсов, искала место, где бы можно было выжить. Но пайк? учителям давно не выдают, а проп?сть теперь немудрено и от холода – нет леса для отопления школы. Когда-то учитель Иван Александрович обо всем советовался с княгиней Екатериной Алексеевной. Теперь он ждет решения Коротичанского волисполкома. Решение принято: “вырубить Гайок в овраге на бывшем Святополье”. С конца декабря 1922 г. из лесу потянулись подводы. Сначала вырубили ? десятины леса, дальше – больше.
Взялись и за сады “эксплуататоров”. Сад Т. Кульшина передали лесничеству, сад Е.А. Святополк-Мирской – только что родившемуся совхозу. Долгой ли была жизнь яблоневых, вишневых, грушевых деревьев? Вышестоящие органы, собирая сведения о барских садах, потребовали также сведений о местонахождении бывших владельцев. Члены сельского ревкома отписали как положено: “Сбежали с белогвардейскими бандами…”. “Сбежали” – это лучшее, что можно было бы предположить о судьбах Кульшина и Святополк-Мирской. (Но мог ли “сбежать” Тимофей Кульшин, которому в 1917 г. было под девяносто?)
В княжеском дворце устроили инвалидный дом, его обитательницы в документе охарактеризованы коротко – “старухи”. За подходящую территорию стали биться собес и Ценсовзадет (Центральный совет защиты детей). Совнарком Украины принимает декрет об отводе барской усадьбы для показательного детского дома им. Т. Шевченко. Детишек из харьковских Померок перевозят, а приюта для ста пожилых женщин не подыскивают. Немедленно продемонстрировать педагогические достижения не удается – “старухи ‹…› разлагающе влияют на детское учреждение”. Выселение инвалидов почему-то тормозится Губисполкомом. О детях хлопочет Наркомпрос. Вмешивается ВЧК. Председатель Совнаркома
Х. Раковский накладывает резолюцию: “Исполнить в кратчайший срок”. Со временем, объединив несколько детских домов, в Гиевке организовали Детгородок. Перед войной он носил имя Г.И. Петровского. Во дворце и построенном рядом здании до недавнего времени размещалась школа-интернат. Старожилы вспоминают о каких-то вещицах, принадлежавших князьям, о старинных портретах и боевом оружии. Всё это они видели в интернатском музее. Но музей разграбили.
Июль 2005 года. В Гиёвку, ставшую частью Люботина, от железнодорожного вокзала ходит автобус. Но вернее будет пройти пешком, две-три версты по старой разбитой дороге. От центра села к усадьбе можно подняться по одной из параллельных аллей, где липы перемежаются с каштанами. Правая аллея подводит к обгоревшим развалинам клуба – бывшей усадебной конторы. Обезображенная ротонда лишилась крыльев. По дверным проемам можно представить расположение комнат. Пока ещё видно, что зал ротонды был двухсветным. Каким-то образом выжили четыре изящные пилястры с рельефными поясками – астрагалами. Пепелище обнажило просторное подвальное помещение. Сохранились фрагменты красиво выложенного кирпичом подвального свода. На века возводили маленький домик ладные руки старых мастеров.
Южную часть усадьбы занимают пологий луг и заброшенный сад. Подножия яблонь утопают в многоцветье сорных растений. Летом окрестности становятся владениями горихвосток. Певучи заросли кустарника. Пламенеющие комочки перемещаются в листве высоких деревьев, скрывающих дворец. Облик неприсмотренного памятника архитектуры удручает: рушащиеся мрачные стены, заколоченные двери. И все же остались следы былой красоты. Своеобразны оконные проёмы: полуциркульные в галерее, лучковые на первом этаже, стрельчатые – на втором. Выступы на фасаде, плоские и объемные, создают игру светотени. Ею любовались в солнечные дни гости Святополк-Мирских. Асфальтированные аллеи, хочется верить, повторяют направления прежних подъездных дорог. Западная аллея выводит к старой постройке – княжеской конюшне. Чугунной вязью украшен навес над крылечком дома кучера. Сюда прибегал к своему другу Андрею Кратченко юный князь Дмитрий Петрович, Дим по-домашнему.
Каждый день церковный староста Пётр Дмитриевич проделывал обычный для себя путь. По одной из липовых аллей он спускался к пруду, переходил по легкому деревянному мостику на другой берег и по отлогой тропинке поднимался к храму. Теперь приходится обходить по гребле. Дорога вдоль подножия склона – последняя дорога Святополк-Мирских – с непривычки кажется долгой. Не сразу показывается купол Николаевской церкви. Перефразируя документ 20-х гг., скажем: “Церковь жива, священник есть”. Прекрасной церковной ограды, поставленной стараниями Петра Дмитриевича, давно нет. Не сохранился фамильный склеп. Под открытым небом, среди клевера и подорожника, лежат две старинные плиты. По одному надгробию косо проходит шов, скрепляющий когда-то разъятые куски мрамора. На перекладине огромного каменного креста – неразборчивая надпись. Фраза из Евангелия?
Место упокоения Дмитрия Ивановича и Петра Дмитриевича установлено, должно быть, верно – могилы сориентированы точно на дворец.
Не осталось следов захоронения старших внуков Дмитрия Ивановича – Александра и Николая Денов, погибших в русско-японскую войну.
Неизвестно место погребения Екатерины Алексеевны. В восемнадцатом году княгиню выгнали из дворца – без вещей, приютил ее сторож Терентий. Дальше – темно. Говорят, что скончалась она в Гиевке.
Во Франции завершилась жизнь двоих детей князя – Софьи, бывшей фрейлины, и Алексея, бывшего офицера царской, затем белой армии. По дошедшим слухам, у обоих были семьи и жили они “безбедно”.
Ольга Петровна Святополк-Мирская работала переводчицей в Москве, в Институте истории. Почти полстолетия она хранила записи матери. При её участии дневник княгини был опубликован в 1965 г.
Дмитрию Петровичу в последний раз довелось побывать в Гиевке в 1919 г. Кавалерийский отряд подполковника деникинской армии Святополк-Мирского отступал в сторону Коротича. Командир спешился, узнав Андрея Кратченко. Князь был худ, небрит, выглядел усталым. У старого товарища он спросил об одном – о судьбе имения.
С отрядом врангелевского генерала Бредова Святополк-Мирский оказался в Польше, затем недолго жил в Афинах. Переезду князя в Англию способствовал знавший его с детства Бернард Пэрс, эксперт по России. С 1922 г. Дмитрий Петрович преподает в Лондонском университете. Магистерская диссертация профессора посвящена Пушкину. Он постоянно печатается в журналах “Русское обозрение” и “Славянское обозрение”. Английская интеллектуальная элита ошеломлена русским “умницей”, “блестящим Мирским”. Мирскими в повседневной жизни называли его деда и отца. Усеченная фамилия стала псевдонимом ученого.
Запас его знаний был колоссален. Подход к истории литературы – необычен. Британские коллеги поражены широтой и многообразием исследований Мирского: английская литература – от барокко до современности, почти вся русская литература. Поэзию он знал и чувствовал, как мало кто способен. Вольно – или невольно – Мирский перебросил мостик из Лондона в Москву: направил в журнал “Советский Запад” статью о современной английской поэзии, которую с удовольствием опубликовали известные русские “англофилы” К.Чуковский и Е. Замятин. Он первым открыл британцам мир шотландской поэзии. Им была составлена антология русской лирики – от Ломоносова до Пастернака. Публикация двух трудов по истории русской литературы принесла Мирскому репутацию ведущего историка литературы в Европе. Книги охватывали литературу “от самых ранних времён” до 1925 г. Английские ученые признали книги Мирского “идеальным образцом”. Отмечалось, что живость изложения, присущая автору, недосягаема. К тому же, книги были написаны “на прекрасном английском языке”. (На Западе двухтомник неоднократно переиздавался, в т.ч. в виде популярной карманной энциклопедии. Книги переведены на немецкий, французский и итальянский языки. В очередных изданиях Британской энциклопедии перепечатываются написанные Мирским в 20-е гг. статьи о Толстом, Тургеневе, Достоевском.)
Несколько лет Мирский отдал Евразийскому движению. Организаторов движения считали интеллектуалами высокого полёта – и наивными политиками. Они не верили в будущее разрозненной, упаднической Европы. К большевизму евразийцы испытывали противоречивые чувства: признательность (ибо он привел в движение народные массы) и резкое неприятие (ибо ему чуждо культурное достояние “истинной” России). Неологизм “Евразия” характеризовал жизнеспособную русскую “общину”, уходящую корнями в разные культуры, славянско-православную и монгольскую. Для евразийцев главным делом было – возродить “Святую Русь, которая живет в их сердцах”, организовать переход от большевизма к евразийству. Евразийцы находились в состоянии вечной войны с другими эмигрантскими течениями. Враждебность в русском зарубежье вызывал и журнал, издаваемый Мирским вместе с историком музыки П.П. Сувчинским и
С.Я. Эфроном. “Вёрсты” печатали произведения М. Цветаевой, получавшей отказы от других журналов. Неприспособленная к практической жизни семья Цветаевой держалась только благодаря помощи таких друзей, как Дмитрий Мирский. Он был инициатором приезда Цветаевой в Лондон; предваряя её приезд, опубликовал первую на английском языке статью о ней. (По мнению английских ученых, из написанного о русском поэте на английском языке эта работа остается лучшей.)
Многочисленные статьи и рецензии Мирского посвящены молодой советской литературе. Она казалась ему многообещающей, являлась, как он признавал, “главной приманкой”. Тогда не одну голову на Западе вскружил первый роман А.Фадеева, которому удалось передать характер русской революции. Вот и Мирский заявил, что готов отдать всю “Жизнь Арсеньева” за несколько строк “Разгрома”. Дмитрий Петрович познакомился с Горьким – к обоюдной радости. Вскоре после первой встречи князь писал ему из Лондона: “‹…› как будто был я не в Сорренто, а в России, ‹…› побывка в России меня страшно выпрямила…”. Мирский просит Горького помочь ему в возвращении на родину. К концу 20-х гг. он становится постоянным автором английских коммунистических изданий, публикует цикл статей “Национальности в СССР”. По заказу издательства “Хоум пресс” он пишет книгу о Ленине. Несколько месяцев изучения ленинского наследия преобразили убеждённого противника большевизма. “Теперь оформилось всё то, что назревало во мне хаотически или постепенно”, – пишет Мирский. Он вступает в Британскую коммунистическую партию. Знавшие его люди недоумевали, как такой разборчивый, независимый, критическим духом пронизанный человек мог стать марксистом. Хотя нельзя было усомниться в его искренности, – все знали безукоризненную честность князя. Разрешение на выезд в СССР он получил не сразу. Мирский атаковал письмами Горького. “Неужели, – спрашивал он, – ничего не может выйти? Это … было бы для меня катастрофично”. С Мирским прервал отношения Б.Пэрс, перед отъездом с ним почти рассорились бывшие единомышленники-евразийцы. Насколько ясно представлял Дмитрий Петрович тогдашнюю жизнь в СССР? Размышления его по поводу возвращения довольно отвлечённы: “Меня двигает не советский патриотизм, а ненависть к буржуазии международной и вера в социальную революцию всеобщую. Коммунизм мне дороже СССР”.
В сентябре 1932 г. Дмитрий Петрович приезжает в Москву. Он становится членом Союза писателей, участвует в литературных дискуссиях, которые зачастую носят далеко не литературный характер. Мирский много ездит по стране. Побывать в Гиёвке, где он родился, Дмитрий Петрович не отваживается, но переписывается со старым товарищем Андреем Александровичем Кратченко, обещает прислать ему двухтомник своей “Истории литературы”. Литературовед Мирский причислен к “вульгарно-социологическому уклону”, хотя его талантливые статьи не вмещались ни в рамки этого уклона, ни в какую-либо иную схему. Литературные журналы 30-х годов опубликовали более 100 его статей и рецензий. В работах Мирского в целое связываются литературы разных народов, неожиданно перекликаются писатели, разделенные веками и границами. Учёный недоумевает по поводу господствующей в литературоведении тенденции свести сложный мир произведения к системе идей, к классовой принадлежности авторов. “Но были же они, чёрт возьми, поэтами или не были?” – вопрошает Мирский.
В Москве Дмитрия Петровича называли “царем Димой” – с легкой руки Ю. Олеши, который утверждал, что у Мирского больше прав на российский престол, нежели у кого бы то ни было из уцелевших претендентов. Американский публицист Э.Уилсон, обитавший в то время в Москве, обращался к нему иначе: “Товарищ князь!” Было Дмитрию Петровичу в ту пору немногим более сорока лет, но воспринимали его как человека преклонного возраста. Высокий, грузный, в очках, с бородкой клинышком, он напоминал русских писателей начала века, которых в Москве давно уже не видели. Был он одинок, замкнут, немногословен, – больше смотрел да слушал, иногда сдержанно улыбаясь. Одним из первых в Мирского влюбился Э.Багрицкий. У него дома бывший кавалерист неожиданно удивил гостей, продемонстрировав сабельные приемы на недосягаемо высоком уровне.
Н. Харджиев вспоминал, как в его комнатушке в Марьиной Роще Дмитрий Петрович ночи напролёт читал наизусть сотни своих любимых стихотворений. Достаточно было у Мирского и недоброжелателей. Он приехал из страны, где открыто говорил и писал всё, что думал. Живя в Москве, Дмитрий Петрович словно не сознавал своего положения бывшего “классового врага” и белоэмигранта. Как и прежде в Англии, он подвергал критике своих собратьев по перу. Очень скоро начались его конфликты с литературными авторитетами. Все выступления Мирского в научной печати публиковались в сопровождении критических разборов. Серьёзные отступления от принципов марксистского литературоведения усматривали даже в его дельных замечаниях на собраниях. Написав отрицательную рецензию на роман А. Фадеева “Последний из удэге”, он попал под обстрел “Литературной газеты”, “Правды” и “Известий” – бывший белогвардеец посмел критиковать писателя-коммуниста! Положение Мирского предельно усложнилось после смерти Горького, который всегда его защищал. Центральная литературная пресса объявила Мирского троцкистом, напомнила о его прошлом. На общем собрании московских писателей он публично обвинён во враждебном отношении к советскому строю, шпионаже и предательстве. Мирский выразил готовность пересмотреть свои взгляды, но ничего измениться не могло – страна жила в 1937 г.
В том же году увидела свет антология английской поэзии, подготовленная Мирским. Фамилию арестованного составителя заменили вымышленной – Гутнер.
В скором времени был издан “Англо-русский словарь” под редакцией А.Д. Миллера. Между тем, в подготовке и редактировании словаря участвовал и Д.П. Мирский.
Дмитрий Петрович умер в 1939 г. в лагерной больнице под Магаданом.
Возможно, у Алексея Петровича Святополк-Мирского и его сестры, Софьи Петровны Похитоновой, были дети.
Возможно, живы потомки князя Дмитрия Ивановича, ставшие Барятинскими и Денами.
Очень вероятно, что продолжился род Николая Ивановича Святополк-Мирского, имевшего пятерых сыновей.
Но это может быть и за границей.
Остались ли Святополк-Мирские – в России?
Жизнь в Гиёвке продолжается. В Николаевской церкви крестят детишек. Женщины у колодца, как в старину, делятся новостями. С грузовиков сгружают кирпич – полным ходом идёт строительство. Может быть, когда-нибудь жизнь станет надёжнее, и новые дома смогут простоять века.
По цветущему лугу мимо дворца идут два маленьких рыболова. Школьники охотно рассказывают, что клуб сгорел, а интернат закрыли. О Святополк-Мирских они не слышали.

СЛОВАРИК УЛИЦ И ПЛОЩАДЕЙ

Прежние названия – Нынешние названия

ул. Благовещенская – ул. К.Маркса

пл. Вознесенская пл. Л.Фейербаха

ул. Екатеринославская – Полтавский Шлях

ул. Епархиальная – ул. Артема

ул. Каплуновская – ул. Краснознамённая

ул. Конная – ул. Руставели

ул. Конторская – ул. Краснооктябрьская

пер. Михайловский – пер. Руставели

пл. Николаевская – пл. Конституции

ул. Ново-Мало-Сумская – ул. Мироносицкая

ул. Рождественская – ул.Энгельса

ул. Рыбная – ул. Кооперативная

ул. Садово-Куликовская – ул. Дарвина

пер. Сорокинский часть -ул. Гиршмана (от Сумской до Чернышевской)

ул. Старомосковская – часть Московского проспекта (от центра до пл. Восстания)

ул. Черноглазовская -ул. Маршала Бажанова

ПРИЛОЖЕНИЯ
I

Харьковские губернские ведомости. – 1881. – 2 мая. – С.2.с.

Гиёвка находится в южной части Харьковского уезда в двух верстах от станции Люботин, граничит с Валковским уездом. Оно расположено широкими правильными улицами по обе стороны громадного пруда на р. Мерефе, в местности замечательно красивой, окаймленной со всех сторон лесами и садами. Путешествовавшие за границей говорят, что Гиёвка по красивому местоположению походит на многие заграничные вельми известные местности Саксония и Бавария. Железные дороги, прорезывающие Гиёвские земли, еще более усиливают это сходство.
Замечательное украшение села Гиёвка составляет обширный столетний парк, с садами и солидными постройками, принадлежащий ныне Его Сиятельству Князю Дмитрию Ивановичу Святополк-Мирскому. Он составляет большую редкость не только в нашем уезде, но и во всей губернии: природа и люди работали тут рука об руку, и при всём этом, нужно было пройти целому столетию, чтобы получилось то, чем мы теперь любуемся. В конце парка проходит Сумская железная дорога, шумом поездов постоянно напоминающая о неразрывной связи нашего села с целым миром.
Немалым украшением села служит также широкая посреди его площадь, в былое время осаженная с обеих сторон липовыми аллеями, из которых теперь осталось не более четвертой части. Площадь эта, с находящейся на противоположном конце её каменной изящной архитектуры церковью, производит на зрителя самое приятное впечатление.
Воздух здоровый и чистый. Замечательно, что в нашем селе нет толстяков, и никто из наличных жителей не помнит, чтобы таковые когда-либо были.
Жители – крестьяне-собственники, усадьбы которых расположены в самой средине наделенной им земли, и так удачно, что нет у них ни с кем пререканий ни за водоём, ни за прогоны скота ‹…›.Есть десятин 30 хорошего луга у самого села, огороды же прилегают с обеих сторон к пруду. Вокруг села, на расстоянии от 2 до
5 вёрст, находятся 5 действующих винокуренных заводов и посудная фабрика Кузнецова, которые вместе с двумя железными дорогами и станцией “Люботин” доставляют населению постоянный и очень значительный заработок. В окрестности, из года в год, производится также рубка лесов, и потому многие крестьяне с выгодою занимаются извозом или покупкой дров, и нередко имеют по три и четыре лошади. Вообще, важно сказать, что жители нашего села находятся в благоприятных экономических условиях, а так как условия эти имеют характер постоянно действующих, к которым население уже приспособилось, то экономическое положение села можно считать удовлетворительным. Взглянув на наше село даже мимоходом, всякий убедится, что тут нет той нужды, о которой нередко пишут нам их других мест. Прочные, просторные, на две половины дома, щеголеватая одежда жителей прямо говорит в пользу их достатка.
Итак, впечатление довольства явление у нас, слава Богу, обычное, а 26 апреля случился у нас неожиданный и необычный праздник. Еще накануне 26-го числа стало известно, что Его Сиятельство Князь Дмитрий Иванович Святополк-Мирский прибудет в свое поместье в Гиёвке, и старики крестьяне решили поднести Его Сиятельству хлеб-соль. Многие думали, где бы удобнее сделать это, и только утром 26-го остановились на мысли сделать встречу при самом въезде в село Гиёвку.
С самого утра движение было необыкновенное, погода стояла прекрасная, летняя. Всё население, одетое в лучшие платья, после хождения по полям со “святостями”, к 5-ти часам утра собралось при въезде в село и ожидало прибытия князя. В 11-ом часу Его Сиятельство, в сопровождении свиты и г-на уездного исправника, прибыл к селению Гиёвка и, поравнявшись с ожидавшими его жителями, вышел из экипажа, милостиво принял хлеб-соль, расспрашивал крестьян о их житье-бытье. Затем пешком прошел среди собравшегося населения, также беседуя со многими, и обласкав детей крестьян, которые еще с прошлого года помнят его ласковое обращение – отбыл в свое поместье тут же, в селе Гиёвке.
В тот же день к вечеру пошел желанный дождь, что весьма обрадовало жителей.
Иван Чурилин

II

Харьковские губернские ведомости. – 1899. – 6 февр.

Памяти князя Дмитрия Ивановича Святополк-Мирского

‹…› Когда умирает хороший и любимый человек, мысль об нем и обо всём, что относилось к нему, как бы освящается смертью, этою “правдою во веки”, и становится правдивее и светлее. Яснее видишь то, чего не стало с этим человеком, живее ищешь восполнить рану опустелости в узкой рамке собственной жизни… и тут же понимаешь, что в великой жизни мира, где нет конца Верховной Мысли, не может быть утраты безвозвратной. Пример этого любимого человека как бы оставляет его след на земле, а каждая им выраженная мысль, становясь завещанием, продолжает его жизнь среди нас ‹…› И теперь, когда уже нет его, я, как, конечно, каждый, кто знал его, рад, что я его любил, как будто на всю жизнь мою легла какая-то заслуга этой любви, как будто его возможно было не любить‹…›
Говоря о суровости к самому себе этого человека, который ни в чём никогда не ослабел и не распускался, я не могу не вспомнить, как я видел его почти в последний раз, несколько месяцев тому назад, в минуту тяжелого горя, при кончине дочери его, княгини Барятинской. Это было для меня как бы живым и характерным изображением его душевной дисциплины. Когда я вошел к нему невзначай, убитый старик стоял один у окна своего кабинета, как всегда стройный, выправив грудь, гордо закинув голову, и, только стиснув челюсти и закрыв глаза, тихо плакал. Я здесь понял, что этот человек, даже наедине с собою, был каждую минуту сам у себя на учёте, всегда навытяжку пред долгом…пред тем, что “Бог велел”, – как он сам мне коротко сказал, когда у меня было такое же горе, как его.
Каждую минуту жизни сам у себя на учёте, до последней степени полный внутренней порядочности, князь Дмитрий Иванович Святополк-Мирский был бесспорно из тех людей, которые видят в себе лишь обязательные отношения к другим людям, и поэтому-то с ним было так легко, хорошо и, как я выразился, удобно жить … А при этом удобстве жизни около него, так легко, без малейшей мысли протеста и каких бы то ни было неровностей, в его семье сама создалась редкая в наши дни патриархальность, ради которой, без сомнения, незыблемые начала чести и внутренней порядочности уже живут в его внуках.
И как хорошо им и удобно будет всю жизнь помнить его с гордостью и отрадою, оберегая его память безукоризненностью своей жизни!
Как легко нам было всем ни на минуту не ошибиться в требованиях доброты по отношению к нему…как удобно было и мне под сединою сохранить к нему почтительность тех юных дней, когда я был студентом, а он Свиты Его Величества генералом!
Пусть же от покойного князя, ныне призванного к Богу от родной земли, от совета великого Царя перейдут ко всем царевым слугам его наследие правды в мысли, мудрости совета, всегда стройной перед Богом внутренней порядочности, при единственном условии коей не изнемогут у нас быть Государственные люди, верные слуги Государя и России.
И пусть его пример и завещание его мысли продлят жизнь светлой его мудрости в его и наших детях!

КНЯЗЬЯ СВЯТОПОЛК-МИРСКИЕ НА ХАРЬКОВСКОЙ ЗЕМЛЕ
Материалы для библиографии

Представители древней фамилии чрезвычайно отличились на военном, государственном и литературном поприщах. Записи, содержащие общие сведения о Святополк-Мирских, включены в первый раздел библиографии. Записи в последующих разделах раскрывают почти полувековую связь семьи с харьковской землёй. Справочная литература и периодика конца 19-начала 20 вв. позволяют установить даты, адреса, род занятий. Благотворительная деятельность Святополк-Мирских отражена в отчётах всевозможных обществ и комитетов. В фондах ГАХО содержится информация о судьбе княжеского имения.
Записи в каждом разделе расположены в хронологическом порядке. Материалы, не проверенные составителем de visu, помечены *.

1. ОБЩИЕ СВЕДЕНИЯ

1. [Святополк-Мирский Д.И.] Воспоминания князя Дмитрия Ивановича Святополк-Мирского о сражении при Черной речке 4 августа 1855 г. – Пенза, 1897.
2. Святополк-Мирские, княжеский и дворянский род // Энцикл. слов./ Изд:
Ф.А. Брокгауз, И.А. Эфрон. – Спб., 1900. – Т.XXІX. – С.273. – Подпись: В.Р.
3. Святополк-Мирский Дмитрий Иванович: [Ст.] // Там же. – С.273 – 274.
4. Святополк-Мирский Николай Иванович: [Ст.] // Там же. – С.274.
5. Святополк-Мирский Пётр Дмитриевич: [Ст.] // Там же. – 1907. – Т.2, доп. – С.604-605. -Подпись: В.В-въ.
6. Долгорукой Ф.,кн. Святополк-Мирские. Князья Рюриковой крови // Долгору-
кой Ф., кн. Родословный сборник (с гербами). – СПб., 1913. – Вып.1. – С.48-49.
7. [Святополк-Мирская Е.А.,кн.] Дневник кн. Екатерины Алексеевны Святополк-Мирской за 1904-1905 гг. / [С предисл. А.Л. Сидорова “О дневнике Е.А.Святополк-Мирской; Прим. Г.Я. Данилиной при участии О.П. Святополк-Мирской] // Ист. записки. – 1965. – [Т.]77. -С.236-293.
8. Чертков Л.Н. Мирский Дмитрий Петрович: [Ст.] // Краткая литературная энциклопедия. – М.: Сов. энцикл., 1967. – Т.4. – Стб. 861.
9. Семанов С.Н. Святополк-Мирский П.Д.: [Ст.] // Сов. ист. энцикл. – М., 1969. –
Т. 12. – Стб.613-614.
10. Мирский Д. Литературно-критические статьи / [Вступ. ст. М. Полякова]. М.: Сов. писатель, 1978: портр.
11. Мирский Д. Статьи о литературе / [Вступ. ст. Н. Анастасьева]. – М.: Худож. лит., 1987.
12. Мунблит Г. Рассказы о писателях. – М.: Сов. писатель, 1989. – С.51-55: Про
Д.І. Мирського.
13. Казнина О. Д. Мирский. Несобранные статьи по русской литературе: [О сб. ст. русского литературоведа, подгот. проф. Оксфордского ун-та Д.С. Смиттом
(1989 г.)] // Вопр. лит. – 1990. – № 1. – С.218-232.
14. История родов русского дворянства / Сост. П.Н. Петров. – М.: Современник, 1991. – Кн.2. – С. 47-48: Князья Святополк-Мирские (род существующий).
15. Гетьманець М.Ф. Святополк-Мирський Дмитро Петрович // Літературна Харківщина: Довідник. – Х.:Майдан, 1995. – С.283-284.
16. Мазилкина И. Батум (пограничные ремарки) // Родина. – 1998. – №5-6. -С.150:
о переговорах Д.И..Святополк-Мирского с Дервиш-пашой (лето 1878 г..)
17. Петр Сувчинский и его время. – М.: Композитор, 1999. – (Русское музыкальное зарубежье в материалах и документах). – С.18,20-22,27-29,238,254,258:
о Д.И. Мирском.
18. Посохов С.І. Святополк-Мирський Дмитро Іванович // Довідник з історії України. – Х.: Генеза, 2001. – С.726.
См. также №№ 30,45,52,83,91.

2. ОСНОВНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ НА ХАРЬКОВЩИНЕ

19. Харьковские Календари на …: Адрес. и справ. кн. – Х.: Тип. Губ. правл.,
1869-1917. – Указан род занятий, даны адреса.
20. [О назначении Временным Харьковским генерал-губернатором кн. Д.И.Святополк-Мирского] // ХГВ. – 1881. – 18 янв.
21. [О прибытии в Харьков Временного генерал-губернатора Д.И.Святополк-Мирского] // ХГВ. – 1881. – 22 февр. – С.1.
22. [О порядке представления высших начальствующих лиц и представителей местных учреждений Временному Харьковскому генерал-губернатору
Д.И. Святополк-Мирскому] // ХГВ. – 1881. – 24 февр.
23. [Постановление Временного Харьковского генерал-губернатора Д.И Святополк-Мирского для обывателей г. Харькова и его предместий по предупреждению пожаров] // ЮК. – 1881. – 15 авг.
24. Обязательное постановление Временного Харьковского генерал-губернатора для жителей г. Харькова и его предместий [по охране порядка и общественного спокойствия] // ХГВ. -1881. – 26 сент. – Подпись: генерал-адъютант кн. Святополк-Мирский.
25. Губернское земское собр.// ХГВ – 1881. – 6 дек. – Текст выступления начальника губернии кн. Д.И. Святополк-Мирского по поводу полученного урожая и обеспечения продовольствием.
26. Действия правительства // ХГВ. – 1882. – 15 мая.
Об увольнении кн. Д.И. Святополк-Мирского с должности Временного Харьковского генерал-губернатора и Командующего войсками Харьковского военного округа.
27. Материалы для статистическо-экономического описания Харьковского уезда. – Х.: Изд. Харьк. уезд. земства,1884. – Вып.I. -С.168,176: о предприятиях, принадлежащих кн. Святополк-Мирским.
28. Историческая хронология Харьковской губернии / Сост. К.П.Щелков. – Х., 1887. – С.86: згадка про кн. Д.І. Святополк-Мирського.
29. [О прощальном обеде бывшему предводителю дворянства Харьковского уезда кн. П.Д. Святополк-Мирскому] // ХГВ. – 1895. – 3 авг.
30. Князь Дмитрий Иванович Святополк-Мирский (1826-1899): [Некролог]
// ХГВ. – 1899. -21 янв. – С.2.
31. Ширков В. Памяти князя Дмитрия Ивановича Святополк-Мирского: [Ст. Валковского уездного предводителя дворянства] // ХГВ. – 1899. – 6 февр.
32. [О похоронах кн. Д.И. Святополк-Мирского в с.Гиёвка 6 февраля] // ХГВ. – 1899. – 7 февр.
33. Справочная книга для Харьковской епархии / [Сост. И.Самойлович]. – Х.: Тип.-литогр. В.И. Варшавчика, 1904. – С.27: о харьковськом землевладельце
Д.И. Святополк-Мирском.
34. Весь Харьков на…: Адрес. и справ. кн. – Х.: Изд. Е.С.Элькина, 1910-1917.
Указан род занятий, даны адреса.
35. [О кончине кн. П.Д.Святополк-Мирского] // ХГВ. – 1914. – 17 мая. – С.7.
36. К кончине князя П.Д.Святополк-Мирского // ХГВ. – 1914. – 20 мая.
37. [Телеграмма из Санкт-Петербурга по поводу кончины кн. П.Д Святополк-Мирского] // ХГВ. – 1914 .- 20 мая.
38. Чрезвычайное губернcкое дворянское собр. [в связи с кончиной кн.
П.Д. Святополк-Мирского] // ХГВ. – 1914. – 20 мая.
39. [О панихиде на Харьковском вокзале в связи с кончиной кн. П.Д. Святополк-Мирского, о перевозе тела князя в с.Гиевка, о богослужении в местной церкви]
// ХГВ – 1914. – 21 мая. – С.5.
40. [О похоронах кн. П.Д. Святополк-Мирского в с.Гиёвка] // ХГВ. – 1914. – 22 мая.
41. Вынос гроба [кн. П.Д. Святополк-Мирского] на ст Люботин: [Фот.] // Утро. – 1914. – 25 мая. – (Ил. прил. к № 2320).
42. К погребению кн. П.Д. Святополк-Мирского (в Гиёвке): [Могила, Николаевская церковь, дворец: Фот.] // ЮК. – 1914. – 25 мая.
43. Погребение кн. П.Д. Святополк-Мирского [Фот.] // ЮК. – 1914. – 25 мая. – Подпись: Ю.К.
44. Історія міст і сіл Української РСР. Харківська область. – К.: Голов. ред. УРЕ, 1967. – С.332,851,853,855-856:про князів Святополк-Мирських.
45. Крымов А. Родился критик в Гиёвке: [О судьбе Д.П. Мирского] // Крас. знамя. – 1990. -25 авг.
46. Багалей Д.И. История города Харькова за 250 лет его существования (1655-1905): Ист. моногр.: В 2 т./ Д.И. Багалей, Д.П. Миллер. – Репринт. изд. – Х.,1993. – Т. II. – С.210-211,240: о Временном Харьковском генерал-губернаторе кн. Д.И.Святополк-Мирском.
47. Гомон М.Л. “Не могу верить Вашему неверию”: (Несостоявшийся последователь Л.Н. Толстого) // Гомон М.Л. Л.Н. Толстой и харьковчане – Х.: Основа, 1993. – С.9,119-125,180-181: о переписке кн. Д.И. Святополк-Мирского с Л.Н. Толстым.
48. Кн. Д.И. Святополк-Мирский: [Портр.] // Альбом старинных планов г. Харькова, снимков его видов и портретов его деятелей: Прил. ко 2-му тому “Истории города Харькова”, сост. проф. Д.И. Багалеем и Д.П. Миллером. – Х., 1993. – Табл. XXIV.
49. Посохов С.И. Губернаторы и генерал-губернаторы. – Изд. 2-е, испр. и доп.
/ С.И. Посохов, А.Н. Ярмыш. – Х.: Ун-т внутр. дел, 1997: ил. – С.138-143: Святополк-Мирський Дмитро Іванович.
50. Стрілець Н.М. Дворянський рід Святополк-Мирських та Люботин // Наше місто – Люботин: Матеріали краєзнав. наук.-теорет. конф., присвяч. 60-річчю надання Лю-ботину статусу міста 23 жовт. 1998 р. – Х.: Просвіта,1998. – С.20-22.
51. Цыпин С. Харьков в байках и анекдотах. – Х.: Фолио, 2001. – С.123-124: про
Д.І. Святополк-Мирського.
52. Губин Д. Забытые могилы Люботина: [О кязьях Святополк-Мирских] // Веч. Харьков. – 2002. – 4 июля.
53. Шаповалова Н. Отец и сын (страницы истории рода Святополк-Мирских)
// XII Сахаровские чтения: Тезисы [Междунар. конф., май 2002 г.]. – СПб, 2002.
54. То же самое // Вторые Школьные Харитоновские чтения: Тезисы [Междунар. конф., 28 февр. – 3 марта 2002 г.]. – Саров, 2002.
55. Жур М., Миславский В. Альфред Федецкий (1857-1902). Страницы биографии
// Польська діаспора у Харкові: [Матеріали наук. конф.]. – Х.: Майдан, 2004. – С.160: о князе Д.И. Святополк-Мирском.

3. БЛАГОТВОРИТЕЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

56. Список членам Харьковского Отдела Российского Общества покровительства животным //Отчет Харьковского Отдела Российского Общества покровительства животным за 1881 год. – Х.: Печатня С.П.Яковлева, 1882. – С.56: среди почётных членов значится кн. Д.И. Святополк-Мирский.
57. Отчеты Харьковского отделения Императорского русского музыкального общества. – Х.: Тип. М. Зильберберга, 1882-1887. – Упоминание о Председателе Харьковского отделения Общества кн. Д.И Святополк-Мирском; о пожертвованиях, сделанных князем.
58. От комитета по сбору пожертвований на пособие бедным церквам и приходам Харьковской епархии // ХГВ. – 1883. – 9 мая.- Среди жертвователей значится кн.
Д.И. Святополк-Мирский.
59. Харьковское музыкальное училище // Искусство. – 1883. – №37. -Подпись:
Еф.Б-цкий.
С. 440: упоминание о председателе Харьковского отделения Русского музыкального общества кн. Д.И. Святополк-Мирском.
60. Чурилин И. с.Гиёвка: [О деятельности церков. старосты кн. П.Д. Святополк-Мирского, о попечительнице местной школы кн. Е.А. Святополк-Мирской] // ХГВ. – 1892. -14 мая.
61. Его же. с. Гиёвка:[О благодарности местного населения князю и княгине Святополк-Мирским за их благотворительность] // ХГВ. – 1892. – 1 июня.*
62. Его же. [О борьбе с холерой в с.Гиёвка, о благотворительности кн. Д.И. Святополк-Мирского] // ХГВ. – 1892. – 21 июля.
63. [О крещении в Гиёвке еврея-аптекаря Могилевского (восприемник – кн.
П.Д. Святополк-Мирский)] // ХГВ. – 1893. – 23 марта.
64. Чурилин И. [Об экзаменах в школах Гиёвки и Коротича, проходивших под председательством попечительницы этих школ кн. Е.А. Святополк-Мирской] // ХГВ. – 1893. – 9 мая.
65. [О торжественном освящении нового дома для местного начального училища в Гиёвке, созданного при участии кн. П.Д. Святополк-Мирского] // ХГВ. – 1894. – 3 окт.
66. Отчёты Харьковского Губернского Дворянского Общества вспомоществования. – Х: Тип. Зильберберга, 1895-1897. – Упоминаются члены Комитета кн. П.Д. Святополк-Мирский и кн. Е.А. Святополк-Мирская.
67. [О преобразовании одноклассной школы в с. Гиёвка в двухклассное училище, о крупном пожертвовании семьи Святополк-Мирских на строительство нового здания училища] // ХГВ. — 1903. – 10 дек.
68. [Об освящении здания двухклассного училища в с.Гиёвка, о вкладе кн.
П.Д. Святополк-Мирского в создание училища] // ХГВ. – 1905. – 28 сент. – Подпись: И.Ч.
69. [Факсимильная подпись Председателя Харьковского отделения Императорского Русского Музыкального Общества генерал-адъютанта кн. Д.И. Святополк-Мирского под приветственным адресом И.И. Слатину от 23 мая 1881 г. // Дирижёр-художник, музыкальный просветитель родного города Харькова Илья Ильич Слатин: 1845-1933: [Альбом / Сост.: А.Л. Сарана]. – Х.,1963. – Т.1.
70. Стрілець В.В. Історія релігійних організацій у м.Люботині (XVII-XX століття). – Люботин, 2000:іл. – С.19-20,22,27: про діяльність кн. П.Д. Святополк-Мирського як церковного старости; про пожертвування, зроблені кн. Д.І. vСвятополк-Мирским на потреби церков.
71. Кравець В. Сторінки з історіі Харківського музичного училища
ім. Б.М. Лятошинського // Кравець В.Ф., Машута В.В. Сторінки історіі музичної освіти у Харкові. – Х.: Колорит, 2003. – С.4: про внесок кн. Д.І. Святополк-Мирського у відкриття Харківського відділення Імператорського Російського Музичного Товариства.
72. Харківському музичному училищу імені Б.М. Лятошинського – 120 років / За ред.
О. Єфременко. – Х.:Оригінал,2003. – С.5:згадка про Д.І. Святополк-Мирського.
См. также № 49.

4. СВЕДЕНИЯ О C. ГИЁВКА

73. Харьковская губерния. Список населённых мест по сведениям 1864 г. – СПб., 1869. – С.9.
74. Материалы по статистике землевладения и земледелия в Харьковской губернии. – Х.: Тип. Зильберберга, 1881. – Вып. 1. – С.116-117.
75. Чурилин И. [О с.Гиёвка и гиёвцах, о приезде кн. Д.И. Святополк-Мирского] // ХГВ. – 1881. – 2 мая. – С.2.
76. Его же. Село Гиёвка Харьковской губернии: [О жизни и быте местных крестьян]
// ХГВ. – 1888. – 6 дек.
77. Его же. [К 20-летию со дня открытия начальной приходской школы в с.Гиёвка]
// ХГВ. – 1890. – 25 янв.
78. Его же. Гиёвка, Харьковского уезда: [О празднике освобождения от крепостной зависимости] // ХГВ. – 1895. – 21 февр.
79. [Церковь в Гиёвке, в ограде которой похоронен кн. П.Д. Святополк-Мирский; У церкви в имении князя: Фот.] // ЮК. – 1914. – 22 мая. – (Ил. прил. к № 12062).
80. Описи Харківського намісництва кінця XVIII. – К.: Наук. думка, 1991. – С.137.
81. Стрілець В. Люботин в першій половині XIX століття: Навч.-метод. посібник. – Люботин,1996. – С.6,10-11,12,15,20,27,31-32,36,42.
82. [Акимова Н.] Путешествие в Гиёвку // Стрелиция. – 2000. – № 11. – С.28-39,45-47: ил. – Использованы изыскания краеведов В. Голохи и В. Божко.
См. также № 7. – С.[240],242-244,257,260,278,280,282,283-288; №№ 45,60-65,68-70.

5. УСАДЬБЫ КНЯЗЕЙ СВЯТОПОЛК-МИРСКИХ (Гиёвка, Люботин, Байраки)

83. Вороной А. Тени забытых предков: [Об усадьбе Святополк-Мирских в Гиёвке под Люботином, о судьбе критика и литературоведа Д. П. Мирского // Время. – 1991. -1 окт.
84. Пам’ятки архітектури України // Митці України: Енцикл. довідник. – К.: “Укр. ен-цикл.” ім. М.П. Бажана, 1992. – С.803: згадка про пам’ятки архітектури та садово-пар-кового мистецтва у м. Люботині.
85. Рідний край: Навч. посібник з народознавства. – Х.: Основа, 1993. –
С.142-143: про землі кн. Святополк-Мирських поблизу Люботина.
86. Памятники градостроительства и архитектуры Украинской СССР: (Ил. справ.-каталог). – К.: Будівельник, 1996. – Т.4. – С.117-119: описание усадьбы Святополк-Мирских, планы строений.
87. Харківський район: Зб. арх. документів і матеріалів. – Х.: Фоліо, 1996. – Ч.3. – С.112: згадка про дитячий будинок ім. Петровського в с. Гійовці в 1937 р (колишня садиба кн. Святополк-Мирських).
88. Кодин В.А. Храмы Слобожанщины / В.А. Кодин, Е.А. Ерошкина. – Х.: РИП “Оригинал”, 1998. – С.52-53:об архитектуре Николаевской церкви в с. Гиёвка.
89. Лисенко І. Валківська енциклопедія. – К.: Рада, 2000. – С.13,262: про маєток кн. Святополк-Мирського у с. Байраки.
90. Парамонов А.Ф. Энциклопедия фамилий Харьковской губернии. – Х.: ИД “Райдер”, 2003. – Кн.1-я. – С.174, 202: сведения о вдадельцах имения в с. Гиёвка.
91. Вороной А. В селе Гиёвка, что у Люботина // Вороной А. Путешествие по Харьковщине (памятники истории и культуры). – Х.: Майдан, 2005.
С.119-126: о Николаевской церкви, усадьбе кн. Святополк-Мирских, о литературоведе Д.П. Мирском.
6. ОБРАЗ П.Д. СВЯТОПОЛК-МИРСКОГО В ТЕАТРАЛЬНОМ ИСКУССТВЕ ХАРЬКОВА 92. Горбенко А.Г. Харківський державний академічний ордена Леніна театр ім. Т.Г. Шевченка – К.: Мистецтво, 1979. – С.40-43: про спектакль О. Курбаса “Пролог” у харківському театрі “Березіль”, 1927 р. (у ролі кн. П.Д. Святополк-Мирського – О. Сердюк.)
93. Попова Л.Г. Олександр Сердюк. -К.: Мистецтво, 1979. – Дод.: Репертуарний список. – С.124: О.Сердюк у ролі П.Д. Святополк-Мирського (спектакль “Пролог” у театре “Березіль”, 1927 р.).7. АРХИВНЫЕ МАТЕРИАЛЫ94. ГАХО. ФР-25. Оп.30. Д.246-247: 1871 г. Харьковская губернская чертежная. Межевая книга земельного владения: [с. Гиёвка Харьковского уезда]].
95. ГАХО. ФР-103. Оп.1. Ед. хр. 46. Л.32: 1897: При Гиёвском двухклассном училище Харьковского уездного земства открыта сельская библиотека.
96. ГАХО. ФР-454. Оп.1. Ед. хр. 35. Л.8: [О кн. Е.А.Святополк-Мирской]: Сведения Гиёвского сельского Ревкома [14 февр. 1920 г.]
97. ГАХО. ФР-185. Оп.3. Д.42. Л. 33-35: О создании в Гиёвке объединённого культсовхоза № 1 “Пролетарий” (бывшее имение Святополк-Мирских): Запись 1921 г.
98. ГАХО. ФР-203. Оп.1. Ед. хр.248. Л.165: О принятии СНК УССР решения об открытии в с.Гиёвка (в бывшей барской усадьбе) показательного детдома им. Т.Г. Шевченко: Письмо Наркома просвещения Украины Г. Гринько Предсовнаркома Х. Раковскому от 14 апр. 1921 г.
99. ГАХО. ФР-203. Оп.1. Ед. хр.248. Л.166: Постановление об устройстве показательного детского дома в Гиёвке: Выписка из протокола № 11 заседания Центрального Совета Защиты Детей при Совнаркоме УССР от 10 июня 1921 г.
100. ГАХО. ФР-92. Оп.2. Ед. хр.5. Л.11: [Сведения о бывших помещичьих имениях]: Из циркуляра Уисполкома № 5472 от 30 июля 1922 г.
101. ГАХО. ФР-92. Оп.1. Ед. хр.389: О количестве населения в Гиёвке по полу, его национальном составе и грамотности: Сведения волисполкома от 2 янв. 1922 г.
102. ГАХО. ФР-4139. Оп.1. Д.3. Л.32:[О вырубке леса в бывшем поместье кн. Святополк-Мирских]: Протокол объединённого заседания членов Гиёвского сельсовета, школьных работников, членов комячейки и Коротичанского исполкома от 14 нояб.1922 г.
103. ГАХО. ФР-102. Оп.1. Д.50: Библиотека-читальня в Гиёвке: Отчёт Гиёвской при клубе КСМУ библиотеке-читальни за август 1923 г.
104. ГАХО. ФР-845. Оп.3. Д.3401. Л.255: Про організацію Гиївського Дитмістечка: Протокол № 22 Постанов Президії Харківського окружного виконкому Рад робітничо-селянських та червоноармійських депутатів XI скликання, 29 черв. 1927 р.